под крылышко отца? – я понимала, что Валентин пытается отшутиться, но напоминание про отца ещё больше испортило мне настроение.

− Нет, лучше сразу в ЗАГС, заявление на развод писать, − огрызнулась я и вышла из машины, игнорируя руку мужа. – И наша семейная жизнь войдет в книгу рекордов Гиннеса, как самое короткое замужество.

Раз приехали в гости, то нужно познакомиться с хозяевами. Дед уже смотрел в нашу сторону с интересом.

− Ночью вернемся, − уже в свою спину получила я ответ.

Встала напротив старика и протянула руку в его сторону. Но представиться не успела. Валентин успел первым.

− Это моя жена Ася. Вчера только расписались, − он представил меня деду, положа руку мне на талию.

Дед не поверил. Он с интересом изучал меня где-то минуту, лишь затем заговорил. С Валентином.

− Наломаешь ты дров, внучок, наломаешь, − покачал он головой. – Пойдемте уже в дом. Нечего на ветру стынуть. Кости продует. Мучайся потом всю ночь.

И, стуча тростью по доскам, что были выложены за место тротуара, дед исчез за дверью. Валентин, ничего не прокомментировав в ответ, повел меня за ним.

Во дворе всё было чисто и ухожено, но всё сделанное из дерева, со временем потерявший свою яркость и цвет, выглядело серо. Уныло. Нет, я не сноб, но видеть в каком состоянии живут пожилые люди, было не из приятных. К ним же в дождливую погоду из-за отсутствия асфальта и не доедешь, наверное! Теперь и в дом заходить было немного боязно, но уже через минуту я была обескуражена.

Дом изнутри поражал теплотой и уютом. Это чувствовалось сразу, как только мы оказались внутри и за нашими спинами закрылась дверь. Пол в зале, что был виден из передней№, будто только вчера освежили краской, чуть ли не блестел в лучах осеннего солнца. Стоило сделать пару шагов, пройдя внутрь, как глаз охватывал небывалую красоту. Везде был такой идеальный порядок, словно я очутилась в музее. На стулья накинуты связанные крючком накидки, на кроватях белые покрывала с объёмными вышитыми рисунками. Подушки, что были сложены на железной кровати друг на друга горой, тоже были украшены вышивкой. Даже на диване лежали маленькие декоративные подушки, что были украшены вязаными орнаментами. Там же стояла коробочка со спицами и нитками. На стене висели картины, полностью вышитые мулине, помещенные в рамы. И куда не глянь, были горшочки с цветами. Некоторые даже цвели. И на их листочках ни пылинки.

Я замерла, любуясь всей этой красотой. Ведь сколько труда и усердия вложено, не считая времени. И откуда они его находили, работая в хозяйстве? Отвлекшись на созерцание красоты, не заметила, что рядом со мной появилась хозяйка данного дома.

− Нравится? – с нежной улыбкой на лице поинтересовалась она, когда я взглянула на неё.

От нахлынувших эмоций лишь кивнула, не успев подобрать нужные слова, чтобы выразить восхищение.

− Уже не могу вышивать, глаза не те, − продолжила она, окидывая зал взглядом. − Вязать ещё пытаюсь при свете дня. Да немного трубочки из газеты кручу.

Пожилая женщина вздохнула. Ей было горестно от того, что она больше не сможет заниматься любимым делом.

− Извините, я не представилась. Ася, − виновато улыбнулась хозяйке всего великолепия.

− Знаю, старый мне уже успел рассказал. Я Ксения Аристарховна. Пойдём на кухню, чаем угощу да с вареньицем, − и, теребя вафельное полотенце в руке, скрылась в другой комнате.

Мне ничего не оставалось, как поспешить за женщиной.

Кухня тоже поражала своей чистотой и аккуратностью. Старый буфет, вместо современного кухонного гарнитура. На полочках красовались маленькие баночки, подписанные от руки. Занавески на окне тоже были украшены вышивкой, но уже другой техникой, гладью, не крестиком. На стульях были связанные руками чехлы. Да и пахло там божественно. Сразу вспомнила свою бабушку…

За столом сидел Валентин и вовсю уминал варенье, скорее всего, вишнёвое, запивая его чаем. Увидев меня, похлопал по стулу рядом, намекая, чтобы я присела. Отказываться не стала. Ксения Аристарховна поставила передо мной кружку с чаем. Видимо, с домашним. Запахло смородиной и немного мятой. Поближе ко мне пододвинула круглую вазочку с вареньем, погрозив Валентину пальцем. С вишневым. Угадала. И почему-то я не была удивлена этому.

− Ну рассказывайте, касатики… − и пожилые люди взглянули на нас.

Я оглянулась на Валентина. Сам меня сюда привёз, вот пусть сам и отдувается.

− Что рассказывать, баб Ксень? – муж притворился дураком, перефразируя вопрос обратно пожилой женщине. − Я приехал, чтобы дед Тихон прокатился на тыковке. Выдался свободный денек. В следующем месяце когда получиться – не знаю. Решил пока так. Заодно решил познакомить вас со своей невестой.

Ткнула парня в бок.

− С женой, − поправила я его.

На мужа я не смотрела. Видела лишь перед собой, как Ксения Аристарховна разговаривает с нами, также вынимает из обычных старых сковородок свежие круглые буханки белого хлеба. Вдохнула запах, который будоражил все рецепторы. Тут же вспомнились слова из стихотворения про хлеб: «Он пахнет пашней и грозой, Землей и утренней росой, Полями, медом, ветерком, Парным коровьим молоком; В нем – тонкий аромат лесной; Он пахнет раннею весной, Травой душистой, небом, стогом, – Хлеб пахнет жизнью, пахнет Богом…» Стояли перед всем классом и рассказывали заученные наизусть строки… Автора, к сожалению, не вспомнила…

− Можно краюшку? – само собой вырвалось из меня.

Видимо, бабушка оценила мои горящие и голодные глаза, что без лишних вопросов протянула мне горячий круглый хлеб вместе с вышитым полотенцем. Ну все ели грызли корочку свежего хлеба, не только я…

− Не спеши, сперва нужно пройтись водой, − пожилая женщина моими руками положила хлеб на стол, затем взяла эмалированную миску с водой, намочила в нём ладони и «погладила» хлеб. После накрыла полотенцем. – Подождём пару минут и можно будет пробовать.

− А зачем это? – мне стало любопытно. Впервые видела такое.

− Чтобы корка меньше крошилась потом, да и мякиш после умывания не будет таким уж и сухим, − объяснила мне Ксения Аристарховна.

Дальше она предложила сделать это мне на остальных буханках, трепетно показывая каждое движение, будто мы совершали какое-то таинство. Пока мы «обмывали» весь хлеб, мужчины покинули нас. К тому моменту, когда мы закончили и весь хлеб нежился под полотенцем, со двора был слышен периодичный глухой стук.

Тук! Тук! Тук! Словно кто-то, задумавшись, палкой стучал по дереву, будто на барабане играл. Ксения Аристарховна убирала посуду, когда