– Под этими яркими перышками прячется твоя скромная птичка из Чорли, Джон, – рассмеялась Тина, вкладывая ладони в его руки.

Такой ответ вызвал у Джона улыбку умиления, он поднес к губам ее руки и нежно поцеловал тонкие пальчики.

Вечер удался на славу, жаль, что закончился он слишком быстро. Джон уходил последним.

Церемония бракосочетания, напомнил он Тине, назначена на одиннадцать часов в Отделе записей актов гражданского состояния в Челси. Потом они, поужинав с Гай и Чаком в ресторане «Кларидж», отправятся в его любимый отель «Сюррей», где проведут брачную ночь, а наутро улетят на самолете на Санта-Монику.

– Ты не против того, чтобы провести медовый месяц у нас на острове вместе с Лиз? – спросил жених скорее из вежливости, нежели действительно интересуясь ее мнением.

– Конечно нет, – заверила Тина, хотя на самом деле она предпочла бы некоторое время побыть вдвоем с Джоном, а потом уже вступать в права мачехи. Но тут нельзя было ничего поделать! Дочка была для него на первом месте, и Тине приходилось с этим мириться.

Джон прикоснулся губами к щеке невесты и ушел, а Тина пожелала доброй ночи хозяевам и приготовила себе постель в комнате для гостей. Она страшно устала, но была слишком возбуждена, чтобы спать, и решила сделать педикюр. В этот момент открылась дверь и вошла Гай со стаканом горячего молока на подносе.

– Это поможет тебе заснуть, – сказала она дружелюбно улыбающейся ей Тине, которая в скромной девичьей пижаме выглядела очень юной и целомудренной. – В ночь перед свадьбой я ужасно себя чувствовала. Я вдруг решила, что не люблю Чака, и мне захотелось все отменить. Давай выпей это, пока молоко не остыло и не потеряло вкуса.

Тина залпом выпила горячий напиток, не чувствуя, как он обжигает ей горло. Значит, и другие девушки проводят эту особенную ночь в треволнениях? Невесты, уверенные, что катятся в пропасть, и перебирающие в уме сотни причин, по которым необходимо все отменить...

Гай села на кровать, закутавшись в огромную шаль.

– Ну как, наша бабочка успокаивается? – улыбнулась она.

Тина кивнула.

– Спасибо за помощь, – вздохнула она. – А то я уже начала паниковать.

– Ну, это нормальная реакция, Тина. Мудрые женщины выходят замуж только один раз в жизни, а любить человека – это гораздо сложнее, чем просто поддерживать знакомство. Я всегда считала, что флирт – самая приятная часть любовной игры для женщины, а у тебя не было времени, чтобы получше узнать Джона. Но поверь мне, он замечательный человек.

«Просто любить мужчину и жить с ним – две очень разные вещи», – размышляла Тина. Но кое в чем ей и повезло! Восемь лет одиночества после гибели жены могли высушить чувства Джона, даже сделать его циником, но ничего подобного не случилось. Несмотря на свойственные ему самоуверенность и отчужденность, он производил впечатление человека, который нуждается в любви. Теперь Тину охватило волнение от предчувствия важнейших событий в ее жизни. Ее странное замужество может принести нечто очень ценное – например, ребенка.

Она бы любила его больше, чем самое себя. Она бы дала своей крошке все то, чего была лишена в детстве. Сочувствие, понимание и много-много любви.

Гай прикоснулась к ее руке.

– Не комплексуй из-за сравнений с Джоанной, – посоветовала она. – Когда женщина очень привлекательна, ей нужно преклонение мужчины, а не тепло его души. Красавице нравится, когда ее ставят на пьедестал, но это не очень-то удобно – жить на пьедестале.

Тина воспряла духом.

– Я очень рада, что остановилась у вас, – поблагодарила она хозяйку дома. – Теперь чувствую себя намного увереннее.

– Хорошо. – Гай наклонилась и поцеловала ее в щеку. – А теперь тебе пора баиньки. Невесте незачем зевать во время брачной церемонии.

Еще через несколько минут Гай вернулась в свою спальню, а Тина выключила свет и легла. Некоторое время она прислушивалась к тиканью часов у кровати, а потом ее сморил сон.

Наутро ей подали в постель завтрак: кофе, омлет с беконом и вишневые вафли. И вот настала пора наряжать невесту. Гай настояла на легком макияже и, усадив Тину за туалетный столик, нанесла ей на скулы немного румян, подвела глаза и накрасила губы розовой помадой. Они все еще прихорашивались, когда скрипнула дверь и Чак просунул голову в образовавшуюся щель. Он заговорщически улыбался.

– Только что доставили посылку для невесты, – объявил он. – Принести?

– Конечно, лопух ты этакий! – кивнула Гай. – Да поосторожнее, а то еще разобьешь.

– Это вряд ли, – фыркнул он. Потом вышел и вернулся с огромной белой коробкой, одну сторону которой пересекала надпись с именем «Вульф».

Тина, сидевшая перед зеркалом, обернулась, и от волнения ее сердце забилось учащенно.

– Открой ее, Гай, – взмолилась она. – А то у меня руки дрожат.

Гай осторожно развязала ленту и подняла крышку. Затем развернула упаковочную бумагу, присвистнула от восторга и извлекла на свет мягкую бежево-медовую норковую шубку. Из рукава выпала карточка, и у Тины перехватило дыхание, когда Чак поднял этот кусочек картона и протянул ей.

На карточке значилось: «Счастливого дня свадьбы, Тина. Джон».

– Это шуба от Джона, – еле слышно промолвила Тина, и вдруг у нее из глаз хлынули слезы. – Разве он не чудо?!

Она прижала к себе шубку, окунула лицо в мягкий мех, и ее юное, не привыкшее к заботе и вниманию сердце наполнилось благодарностью.

– О, ему не следовало этого делать! Но она такая замечательная! Норковая шуба, для меня!

Гай с улыбкой взглянула на мужа.

– Ну, не целый же день ты будешь тут стоять и мусолить норку, Тина, – поторопилась она. – Если ты сейчас же не начнешь одеваться, то заставишь жениха мерзнуть на ступеньках.

Чак предположил, что небольшое ожидание будет не лишним, и, выходя из комнаты, многозначительно подмигнул Тине. От его поддержки у невесты немного потеплело на душе. Все прекрасно! Джон прислал ей норковую шубу, традиционный подарок любящих мужчин, ему хотелось, чтобы в день бракосочетания она была счастлива. Тина улыбнулась Гай, которая занималась ее прической, и заглушила немного тревожившую ее мысль о том, что будущий супруг забыл упомянуть в карточке о любви.

Приведя себя в порядок, Тина положила взятый у Гай кружевной носовой платок в сумочку, приколола брошь, подаренную Джоном, перекинула через руку искрящуюся шубку и вышла в гостиную.

Чак восхищенно улыбнулся ей, отложив в сторону газету. Потом встал, подошел к Тине, внимательно ее осмотрел и поправил свой безукоризненный галстук, что для англичан равносильно произнесенному комплименту.

– Ну, как я? – Тина робко улыбнулась ему.

– Я скажу: это что-то! – Чак широко улыбнулся, как делают большинство англичан, когда на них что-нибудь производит сильное впечатление. – Джон – настоящий везунчик.