Следующие несколько минут прошли в молчании. Кузьминичне, судя по всему, моя теория классификации колдунов да ведьм пришлась по сердцу, и она что-то старательно прикидывала про себя. Но только я принялся уничтожать кроличье рагу, Кузьминична вышла из оцепенения и резко сменила тему:

— Слушай, родной, может, скажешь наконец, что ты такое нашей Селистенушке наплел, что она теперь мясо есть стала?

У меня прямо кусок крольчатины комом в горле стал, а такое поведение жаркого я категорически не приемлю.

— Да ничего особенного… — начал мямлить я, не решаясь рассказать старой няньке правду.

— Да ладно, не тушуйся, говори. Я вон сколько лет не могла ее уговорить, а у тебя в момент получилось. Ну колись, что наплел нашей рыжеволосой?

Немного посомневавшись, я всё-таки признался:

— Сказал, что если есть побольше крольчатины, то грудь увеличится в размерах.

Нянька с минуту просто смотрела на меня, а потом разразилась раскатистым смехом. Наконец, отсмеявшись, смогла заговорить:

— И она что, поверила в эту чушь?!

— Поверила, — пожал я плечами, — сам удивляюсь, но факт остается фактом.

Кузьминична хохотала еще долго. Но вдруг, на пике очередного приступа, замерла.

— Слушай, а грудь у нее в последнее время действительно увеличилась, — тихо проговорила Кузьминична и с некоторой опаской посмотрела на плошку рагу из крольчатины.

— Да ладно, сказок не рассказывай, — отмахнулся я от нее, но вдруг вспомнил силуэт моей невесты: носик, волосы, талия, грудь…

— А действительно… — под грузом неоспоримых доказательств был вынужден признать я. — Но честное слово, я это придумал, чтобы она хоть немного получила нормальной еды.

— Ну коли так, ты просто гений, совместил полезное с приятным.

— Так я тебе всё время об этом твержу, а ты всё сомневаешься.

Дальше я продолжал подкрепляться молча. Медовухи мне не дали, а ведь всем известно, что настоящей задушевной беседы без нее никак не получится. Кузьминична тоже, думая о чем-то своем, молча поглощала кроличье рагу. Эка их всех торкнуло, да коли так дальше пойдет, то бедных кроликов на Руси-матушке под корень изведут. Хотя… Тут я представил, что из этого получилось бы, и плотоядно улыбнулся всей своей белозубой улыбкой.

Пусть едят, с какой стороны ни глянь, а мне только лучше будет!

Чрево мое наполнилось под завязку, и я пришел к выводу, что пора приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей, как то: выявление и уничтожение недоброжелателей своей временно не очень рыжей невесты. Ничего, Сима мне никогда не врет, и скоро моя девица станет по-настоящему солнечной. Что же это за Селистена — без конопушек и без рыжих локонов?!

Поблагодарив гостеприимную хозяйку, всё еще пребывающую в какой-то излишней задумчивости, я встал из-за стола и направился было к выходу, но задержался у зеркала.

А что, очень даже солидненько выгляжу, стать, как говорится, налицо, даже подправлять ничего не надо. Что значит борода — огромное значение для приобретения веса в обществе имеет. Отрасти бороду, и вперед.

Так как у меня с этим атрибутом всё в порядке, будем считать, что половина дела сделана. Я отступил на шаг, повернулся одним боком, другим. Лукавить не буду, отражение меня вполне устроило — хоть сейчас в Боярскую думу, портки просиживать. Но это я, конечно, пошутил, таких жертв от меня даже Селистена не дождется.

Изящно помахивая посохом, я вышел из комнаты и тут же столкнулся нос к носу с моим давним недругом, котом Барсиком. Хотя стоп, что это я говорю? Нос к носу мы столкнуться теперь не могли по определению. Этот тип просто врезался в мои сапоги.

Честно говоря, я раньше к кошкам относился абсолютно нейтрально, но после того, как, будучи в шкуре Шарика, познакомился с одним мелким пакостником поближе, то проникся ко всей кошачьей братии чувством глубокой неприязни. Может, где-то бродят и приличные коты, но шкодливый Барсик к ним не относится никаким боком.

Между тем наглый котяра недовольно на меня фыркнул и, недолго думая, полоснул лапой по моим новым сапогам. Мол, что, не видишь, куда прешь? Ну нет, родной, хотя я и начал новую жизнь, но порчу личного имущества безнаказанным оставить не могу. Материальная сторона нашей встречи меня как человека благородного не интересует, а вот моральную компенсацию я получить намерен.

Барсик, словно почувствовав неладное, поднял морду, и наши взгляды встретились. Мои чистые голубые глаза, видимо, показались котейке смутно знакомыми. Барсик тут же сгруппировался, выгнул спину дугой, вытянул хвост трубой и предупредительно зашипел. Ха, нашел чем меня испугать, да я этими вот зубами двух спиногрызов придушил! Хотя зубы, конечно, были Шарика, но в данной ситуации это непринципиально.

Тут мне в голову пришла замечательная, на мой взгляд, мысль. Помнится, в собачьем обличье мне очень даже удавались жуткие оскалы и грозное рычание. Что ж, пожалуй, тряхну стариной. Шарик, конечно, провернул бы это дельце профессиональнее, но я тоже чего-то стою.

Тщательно припомнив, как это у меня тогда получалось, я состроил жуткую гримасу, оскалил зубы и, набрав в легкие побольше воздуха, зарычал. Судя по тому ужасу, что я прочел в глазах Барсика, выступление мне удалось. Боевой наглый кот, готовый к схватке, уступил место охваченной паникой домашней киске. Эта самая киска прижала уши, скукожилась и замерла в оцепенении.

Видимо, кот ожидал от странного гостя чего угодно, но не собачьих замашек. А я вообще всегда отличался оригинальностью, пора бы уже и привыкнуть. Чтобы поставить точку в этом небольшом эпизоде и вывести кошака из ступора, я подмигнул ему и просто, но выразительно сказал:

— Ам!

От неожиданности и страха Барсик бросился прочь со всех лап и спустя мгновение скрылся за поворотом. Звон разбитой посуды дал понять мне, что на пути между котом и спасительным чердаком встал большой кухонный шкаф. Ну это он сам виноват, надо смотреть, куда бежишь.

О боги, как же хорошо! Я словно никуда и не уезжал из терема. Странное дело, еще несколько часов назад я был вне себя от гнева, а теперь я даже благодарен тому типу, что подослал к моей рыжеволосой прелести стаю пробышей. Ведь именно благодаря ему я снова вдохнул полной грудью запах приключений, а не просиживаю штаны за пыльными книгами.

Однако смею вас уверить, что эта благодарность никак не отразится на моей решимости пощипать перья таинственному пакостнику. Как и полагается колдуну в моем статусе, месть моя будет страшной, настрой серьезным, а поступки непредсказуемыми. Главное — вычислить его, а уж процесс уничтожения, при моем классе, думаю, займет не очень много времени. В конце концов, я Даромир — гордость «Кедрового скита» и гроза нечисти. Да что я вам рассказываю, вы и так всё обо мне знаете.

Вот честное колдунское слово, я действительно собирался начать новую жизнь и соответственно стать самым серьезным колдуном на всём белом свете! И поверьте, мне бы это, несомненно, удалось, если бы на выходе из терема я не столкнулся со старыми приятелями, стражниками Антипа, братьями Фролом и Федором. Три года назад эти два рослых молодца показали себя как нельзя лучше, и у нас сложились если не дружеские, то вполне приятельские отношения. В общем, я был очень даже рад снова видеть этих добродушных (если их, конечно, не злить) детинушек. Братья, по обыкновению, сразу перешли к делу: