– Какие категоричные выводы, – опустив маску, попытался сыграть недоверие Станислав Анатольевич, но сфальшивил. По еще больше побледневшему лицу легко читалось, что Таныч окончательно зачеркнул потаенные мечты шефа.

– Я умею читать следы борьбы. На стене след ребра подошвы, стол сдвинут под углом, потом поставлен приблизительно на то же самое место, но полоска пыли осталась…

– А может, ты сбился со следа? Откуда такая уверенность, что это тайный офис Акелы? Мало ли кто кому там морду набил?

– Я видел следы пуль. Это «беретта». Та самая. Акелы. Но следов крови не осталось, и следы крови никто не замывал. Значит, Акела промахнулся.

– Откуда ты знаешь, что кровь не замывали?

Танычу не хотелось признаваться, но пришлось:

– Потому что я опоздал всего минут на пятнадцать. Замытый пол не успел бы высохнуть.

– Ладно, принимаю. Но мне опять почему-то кажется, что ты, Соков, не договариваешь.

– Рано докладывать. Достаточно того, что я прорабатываю вопрос и надежду выйти на Акелу не потерял.

– Рано, или не рано, не тебе решать. Докладывай!

– Я опоздал всего на пятнадцать минут, это непростительно. Но есть и обнадеживающий момент. Следы, которые я умею читать. Там была разломанная дискета, значит, адрес золота Акела успел уничтожить. Следы говорят, что Акелу куда-то увезли, наверное, будут пыткой из него тайну выковыривать. И еще там были следы, хорошо знакомые следы. Я отличил отпечаток резинового сапога. Это Фрол, других мнений быть не может. А где Фрол, там и его брат. Парни на сегодняшний момент от нас отдалились и связались с неким отморозком Пиночетом. Я наводил справки, Пиночет заказан-перезаказан очень серьезными людьми, но пока выродку удается выжить. Ему всеми силами надо когти рвать из города. Предполагаю, вот он и решил выжать из Акелы средства на дорожку.

– Может быть, ты знаешь, где кантуется этот Пиночет?

– Пока нет. Но приложу все силы, чтобы узнать. И, кроме того, я знаю подноготную Фрола. Я три года влазил ему в душу. Он не потерян для верящих в Голубя. Когда мы позовем, он вернется.

– Ой ли?

– Мы позовем так, что он не сможет отказаться.

– Ладно, работай дальше. Но доклады жду каждый день. Теперь хватит об этом. Что у тебя еще, Соков?

– Некие люди предлагают нам поучаствовать в производстве липового инсулина. То есть это будет обыкновенный инсулин, только расфасованный не в Западной Германии, а в Тосно. Перспективы очень интересные. Если в инсулин впишемся, можно дальше говорить о самых разных видах лекарств.

– Что-то мне сейчас это неинтересно. Ты вот что, Соков. Подготовь краткий докладец в письменном виде. Перспективы там, то да се. А я ознакомлюсь. И вот еще что... – Станислав Анатольевич вдруг ухватил себя за грудки и дернул. Надо признать, сила в его руках была приличная – алая хламида треснула на два лоскута. – Вот еще что, Соков, распорядись, чтобы отсюда выгребли на помойку все барахло, которое от Акелы осталось. Чтоб и духу не было!

– Будет сделано, – притворился кротким Таныч Соков.

* * *

По рукам Клепы стекал шашлычный уксус. Пахло от Клепы сырым мясом, запекшейся кровью и дымом костра. С приторной улыбочкой профессионального мародера Клепа обшарил карманы Пепла, выудил нательный крестик, из-за которого все и началось, и, гоготнув, засунул его в карман. Пепел запомнил, в какой. Верка, казалось, потеряла к пленнику всякий интерес и целиком сосредоточилась на окучивании шкворчащего на углях шашлыка. Еще пару минут, и готово. Угрюмые братья поливали друг другу из лейки в ладони. Крякали и трясли мокрыми патлами, как искупавшиеся псы.

Неизвестно, чего добивался Пиночет своим шоу, но если устроил все, чтоб вывести Сергея из себя, то своего добился однозначно. И, главное, больше ничего нового Пепел не увидит. А значит, и не узнает, если сам не спросит. Сергей бросил косяка на Пиночета и решил, что, наконец пришло время поболтать откровенно. Хотя бы для того, что бы понять самому, чего же от него хотят.

– Все таки ты, Пина, ненормальный. За твою башку столько денег обещают, и люди-то все конкретные. Нет бы, в начальники Чукотки податься или анашу с таджиками собирать. А ты опять в северной столице асфальт мозолишь. Непродуманно.

– Я в глаза не видел тех, кто мою голову оценивал. С удовольствием бы пообщался. Поговорил. Может быть, даже выпил. Без брудершафту. – Пиночет с серьезным видом заиграл на первой струне «В траве сидел кузнечик...» – Лучше объясни, зачем дискету пожевал? То есть, зачем пожевал, я понимаю. А вот откуда ты обо всем прознал?

– Тебе дискету жалко? – Пепел слегка пошевелился в пределах врезавшихся веревок. – Таких дискет на каждом углу до одури. Иди, покупай.

– Такую дискетку не купишь. – Пиночет с сожалением дернул гитарную струнку. – Такая – одна. Была одна. И не грузи мне, будто бы, когда мочил конька-горбунка Акелу, ты ни во что не врубался. Не ври, деньги нужны всем. Но вот как ты просек, что он один-одинешенек владеет столь бесценной информацией? Ведь покойник так маялся, не зная, что с этой информацией делать, куда ее скинуть. Твои новые друзья, – Пиночет кивнул на Фрола с Силантием, – считали, что скидывать нужно им.

Фрол с Силантием в этот момент отрешенно шептали молитву. У Пепла еще оставалось на самом донышке подозрений, что никакие это не сектанты, а гениальные артисты. Но тогда к чему и против кого этот спектакль? Во всяком случае, не против него. Если угрюмые молчуны и играют, то разводят Пиночета, только Пиночета и никого кроме Пиночета. Но кому надо развести Пиночета? Грохнуть его действительно мечтает полгорода, но развести…

– Акела, видимо, считал по-другому. – Пепел сказал это с видом круто осведомленного человека.

– И был прав, наверное, – согласился Пиночет, – времена меняются и для божьих людей тоже. Какая секта была ядреная, сколько столетий существовала! Сколько злата накопила. Даже коммуняки за семьдесят лет добраться не смогли. А сейчас все похерено. Дети Голубя стали думать так же, как и мы. Дескать, вера верой, а золото золотом. Акела это понимал. Он единственный из них – серьезный дядька. Был. И зачем ты горбуна грохнул, нехороший человек, а? В обновленцы подался? – Пиночет принялся старательно наигрывать диппепловский «Дым над водой», подпевая под нос, будто уже получил ответы на все волнующие вопросы: – Па-па-па, па-па-папа... тра-ля-ля-ляля... И вообще, золотишко-то – мое. Так мне сказали ангелы.

– Пина, золото – вещь конкретно хорошая, но мне бы отлить. – Пепел устал лежать колодой, да и вообще не мешало бы проверить, насколько далеко простираются дружеские чувства закадычного врага. – А то беседа в напряг.

– Терпи, казак, атаманом будешь. – Пиночет привстал с кушетки. – Смогешь, ты ведь упрямый. Прямо как они. – Он кивнул на горбоносых. – И я упрямый тоже. Все тут одного поля ягоды. Так что дальше придется идти вместе. – Он встал с топчана, приблизился к поверженному Пеплу и дурашливо потрепал его за щеку. – Мы будем партнерами!