способность бить с дальней дистанции, когда это было необходимо.

— Да, — прохрипела она. — Ну, твоя способность отбивать мяч чуть не убила меня.

— Справедливое замечание, — признал я, съежившись.

Недолго думая о том, что я делаю, я протянул руку и заправил ее волосы за уши. Я почувствовал, как она задрожала от прикосновения, и быстро отругал себя за этот шаг.

Не трогай ее, придурок. Держи свои руки подальше.

— У тебя странный голос, — объявила она затем, голубые глаза встретились с моими.

— Мой голос? — я нахмурился

Она медленно кивнула, затем застонала и снова обхватила лицо руками. — Твой акцент, — пояснила она, тяжело дыша. — Это не коркский акцент, — о на все еще держалась за голову, но теперь была более бдительной.

— Это потому, что я не из Корка, — ответил я, не в силах удержаться от того, чтобы протянуть руку и пригладить прядь ее волос. — Я родился и вырос в Дублине, — услышал я свое объяснение, заправляя непослушный локон ей за ухо. — Я переехал в Корк с родителями, когда мне было одиннадцать.

— Итак, ты Даб, — заявила она, явно удивленная этой информацией. — Джекин.

Я посмеялся над термином и отбросил один из своих. — А ты Калчи.

— Мои двоюродные братья живут в Дублине, — сказала она мне.

— Ах, да?

— Клондалкин, я думаю, — ответила она. — А как насчет тебя?

— Черная скала.

— Саутсайд? — ее улыбка стала шире, глаза стали более внимательными. — Ты прекрасный парень.

— Я кажусь тебе прекрасным? — я поднял бровь

— Я не знаю тебя достаточно, чтобы сказать. — она пожала плечами

— Ну, я не такой, — добавил я, чувствуя себя неловко при мысли о том, что она вынесла упреждающее суждение обо мне.

Мне должно быть все равно. Черт, обычно меня это никогда не волновало. Так почему я дулся из-за этого сейчас?

— Я верю тебе, — ее тихий голос прорвался сквозь мои мысли. — Ты никогда не сможешь быть прекрасным.

— И почему это?

— Потому что ты ругаешься, как моряк.

— Да, в этом ты, наверное, права, — я рассмеялся над ее рассуждениями

Она засмеялась вместе со мной, но быстро остановилась и застонала, схватившись за виски. Сожаление вспыхнуло во мне.

— Мне жаль, — сказал я ей, теперь твердым и немного тоном.

— За что? — прошептала она, казалось, наклоняясь ближе, когда она прикусила нижнюю губу.

— Что я причинил тебе боль, — честно ответил я.

Господи, мой голос даже не звучал так, как будто он принадлежал мне. Это было напряженно … грубо.

Я прочистил горло и добавил:

— Это больше не повторится.

— Ты обещаешь?

Ну вот, она снова взялась за обещания.

— Да, — сказала я, теперь уже хриплым тоном. — Я обещаю.

— Боже, — простонала она, теперь морщась. — Все будут смеяться надо мной.

Эти слова, это маленькое, блять, предложение пробудили к жизни какие-то странные, чертовы эмоции, которых я раньше не испытывал.

— Мне так стыдно, — продолжала бормотать она, опустив глаза. — Обо мне будет говорить вся школа.

— Посмотри на меня.

Она этого не сделала.

— Эй — я сделал паузу и приподнял ее подбородок большим и указательным пальцами. Как только я убедился, что снова привлек ее внимание, то продолжил: — Никто не скажет о тебе ни слова.

— Но они все видели меня.

— Никто не собирается открывать рот по этому поводу, — понимаю, что мой тон граничит с гневом, я сбавил его и попробовал снова. — Ни команда, ни тренер, ни кто-либо еще. Я им не позволю.

— Ты им не позволишь? — она моргнула в замешательстве.

— Да, — подтвердил я кивком. — Я им не позволю.

— Ты обещаешь? — прошептала она, и крошечная улыбка тронула ее распухшие губы.

— Да, — хрипло ответил я, чувствуя, что отдал бы все гребаные обещания в мире, только чтобы эта девушка почувствовала себя лучше. — Я прикрою тебя.

— Нет, ты завладел моей головой, — прохрипела она. Она посмотрела на свое тело и вздохнула. — На самом деле, я думаю, что ты разрушил все во мне.

Спасибо, черт возьми, за это, потому что ты прямо сейчас разрушаешь меня целиком, подумал я про себя.

Господи, откуда, черт возьми, это взялось? Отбросив эту мысль, я остановился на более безопасном:

— Я попрошу своих людей позвонить вашим людям, чтобы обсудить законопроект, — прокомментировал вместо этого.

Это вызвало у нее улыбку, настоящую улыбку, не застенчивую или маленькую. Это была мегаваттная улыбка, честное слово.

Она была просто чертовски хорошенькой.

Я ненавидел это слово, «хорошенькая» — это слово для слабаков, употребляемое женщинами и пожилыми людьми, но именно такой она и была.

Черт возьми, у меня было чувство, что ее красивое лицо будет запечатлено в моем сознании на очень долгое время. Но по-настоящему меня поразили эти огромные глаза, и у меня возникло безумное желание погуглить таблицы цветов глаз, чтобы понять, какой гребаный синий цвет у нее в глазах.

Я сделаю это позже, решил я. Жутко или нет, мне нужно было знать.

— Итак, — я попытал счастья, спросив, — это твой первый день?

Она снова кивнула, улыбка слегка дрогнула.

— Как у тебя дела?

Легкая улыбка приподняла ее губы:

— Все шло просто отлично.

— Правильно, — я съежился. — Еще раз извини.

— Все в порядке, — прошептала она, изучая мое лицо своими большими глазами. — И ты можешь перестать извиняться сейчас. Я верю тебе.

— Ты мне веришь?

— Да. Она кивнула, затем резко выдохнула. — Я верю тебе, когда ты говоришь, что это был несчастный случай, — выдавила она. — Я не думаю, что ты намеренно причинил бы кому-то боль.

— Что ж, это хорошо, — понятия не имел, почему она думает иначе, но я не собирался допрашивать девушку. Не тогда, когда я наполовину покалечил ее. — Потому что я бы не стал.

Она снова замолчала, отстраняясь от меня, и я обнаружил, что ломаю голову, что бы такое сказать. У меня не было объяснения, почему я хотел, чтобы она разговаривала со мной. Думаю, я мог бы свести это к необходимости держать ее в сознании. Но в глубине души я знал, что причина не в этом. Роясь в своем мозгу, чтобы найти, что сказать, я выпалил:

— Тебе холодно?

— А? — она посмотрела на меня с сонным выражением лица.

— Холодно, — повторил я, сопротивляясь желанию провести руками вверх и вниз по ее рукам. — Тебе достаточно тепло? Должен ли я принести тебе одеяло или что-то в этом роде?

— Я …, — она сделала паузу и посмотрела на свои колени. Слегка вздохнув, она снова посмотрела мне в лицо и сказала:

— Я на самом деле горячая.

— Абсолютно чертовски точная оценка.

Крайне неуместный ответ сорвался с моих губ прежде, чем я успел отфильтровать себя. Я быстро последовал