– Нэнси, утром я бы отпустил тебя с искренней благодарностью и, возможно, с достаточным количеством монет, чтобы ты смогла купить себе еды. Старый Дариен может быть жестоким касательно заработка, и поверь мне, тяжелые дни случались у меня ничуть не реже, чем удачные. Если бы ты была честна со мной, я бы проводил тебя достойно. Но вместо этого ты попыталась ограбить меня, кстати, ты вернешь мне мешочек с монетами, спрятанный у тебя за пазухой, если не хочешь, чтобы я забрал его сам. Давай. Не заставляй меня снова доставать нож.

– Сначала покажи мне магию, – ответила Нэнси и похлопала себя по груди так, что мешочек упал чуть глубже. – У меня тоже есть нож, Доу. Ты застал меня врасплох, но, если ты попытаешься проделать это снова, я отрежу тебе уши. И все же… – она замялась, и, глядя на нее в свете звезд, Доу подумал, как же молодо она выглядит. – Мне всегда было интересно. Я видела ведьм и магические лавки, видела талисманы, которые носят многие люди, и, похоже, все они верят в магию, но я же знаю, что все это ложь. Великая ложь, которую никто и никогда не поставит под сомнение, потому что иначе городу конец.

– Если я покажу тебе магию, ты вернешь мне мешочек? – спросил Доу. Мама всегда говорила, что переговорщик из него никудышный. Он почувствовал, что как-то вдруг утратил превосходство в разговоре, но все же у него имелся магический предмет, существование которого она не смогла бы отрицать, и, пока она будет увлечена им, он сможет снова вытащить нож. Замечание об отрезании ушей не очень-то ему понравилось.

– Верну, Доу. Мне легко обещать, потому что я знаю, что мне не придется выполнять обещание. Ты сам предложил эту сделку. Покажешь мне магию – получишь назад кошелек…

– Мешочек, Нэнси. Не кошелек.

– …а не сможешь – я оставлю его себе, – закончила она и протянула ему руку, чтобы скрепить сделку.

Сморщившись, словно от боли, Доу пожал ее руку. Хотя в конце концов все это будет уже не важно.

– Тогда зажги лампу и подкрути фитиль, дорогая. У меня есть кое-что, что поможет расширить твои знания.

Лампа еще не успела остыть, а на шкафу висела цепочка с кусочком стали и кремнем. Нэнси повернула колесико большим пальцем, высекла искру в мешочек с трухой и принялась раздувать огонь, пока не загорелся фитиль, пропитанный маслом, и комнату не залил золотистый свет.

Доу осмотрелся и мысленно вздохнул при виде стройной фигуры девушки. Она села лицом к нему на единственный в комнате стул, перебросила ногу на ногу, как благородная леди, а потом чуть наклонилась вперед и оперлась на колени локтями. У нее был такой серьезный вид, что Доу не сдержал улыбки. Он даже сделал в воздухе широкий жест, демонстрируя два предмета, которые достал из мешка. Первый предмет оказался маленькой шкатулкой, украшенной золотом и ониксами. Другой – кинжалом в ножнах, который был не длиннее его большого пальца, но стоил больше, чем все его прочие пожитки, вместе взятые. Доу подумал, что на деньги, вырученные за один этот кинжал, он мог бы купить таверну и полдюжины близлежащих домов в придачу. Именно поэтому он потратил немалую сумму на никчемную охранную ящерицу, которая оказалась совершенно бесполезной.

– О, моя дорогая, милая Нэнси, этой ночью ты оказалась рядом с нужным человеком. Возможно, глядя на меня, ты видишь всего лишь красующегося авантюриста…

– Возможно, – пробормотала Нэнси.

Доу сделал паузу, достаточно долгую, чтобы смерить ее взглядом, раз уж она решила высмеять его.

– …и это действительно так. Но все-таки за последние несколько лет после моего восемнадцатого дня рождения я стал крайне знатоком в магии. Экспертом в…

– «Крайне знатоком»? – переспросила она, улыбнувшись. – Не думаю, что так говорят. Можно быть крайне храбрым или крайне привлекательным…

– И оба эти качества относятся ко мне, а еще я крайне нетерпелив. Не забывай, Нэнси, что я мог бы закричать: «Воровка!», как только увидел, что ты копаешься в моих вещах. Ты бы вмиг лишилась работы, вот что я тебе скажу. Баскер у себя воришек не потерпит. Но вместо этого я сижу здесь, делаю тебе одолжение и отвечаю на главный вопрос твоей жизни раз и навсегда. Если ты будешь ценить мое невероятное терпение и не станешь перебивать меня через каждые два слова, то, быть может, чему-нибудь и научишься. – Последние слова он проговорил очень раздраженным тоном, поэтому она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

– Прекрасно, Доу, я не буду больше тебя перебивать.

– Еще бы. – Он взял в руки шкатулку и продемонстрировал ей. – На нее наложено благословение, так мне сказали. Магия, заключенная в камнях, держится вот уже… три года. Но пройдет не меньше дюжины лет, прежде чем мне придется вновь нести ее мастеру.

Нэнси наклонилась вперед, в глазах ее мелькнул отблеск лампы.

– И что она может? – спросила она, затаив дыхание.

Доу осознал, что наслаждается ее безраздельным вниманием, и на секунду задумался: прежняя часть вечера уже ушла безвозвратно или ее еще можно разжечь заново, как лампу? Он решил на всякий случай быть с девушкой обходительным.

– Больше всего это напоминает компас, только он указывает не направление, а на определенного человека, и для этого достаточно одной капли его крови. Я пользовался им много раз, и ни разу он меня не подводил.

– Ты выслеживаешь людей, Доу? – спросила она.

Он скромно пожал плечами.

– Я много чем занимаюсь. И для каждого из таких занятий у меня есть особый способ. Иногда те, кого я преследую, оказываются скупы и не хотят оставить мне каплю крови, и тогда я прибегаю к другим методам. Но этот прибор так или иначе приведет меня к добыче – не важно, каким путем. Ну-ка, дай мне руку.

Нэнси не раздумывая протянула руку, но зашипела и отдернула ее, как только Доу вытащил из-за лацкана булавку и уколол ей палец. Ворча себе под нос, она сжала кончик пальца, пока на коже не показалась ярко-красная бусина. Доу смазал каплю крови пальцем и со щелчком раскрыл шкатулку, в которой оказался крохотный золотой диск с чем-то вроде паруса из того же металла; парус медленно поворачивался на странных шарнирах. Нэнси посмотрела на него с интересом: вещица была выполнена очень искусно, даже если отбросить всю ложь и выдумки насчет ее свойств. Доу коснулся кончика паруса измазанным в крови пальцем, а затем торжественно приподнял шкатулку и принялся вертеть ее в разные стороны, пока Нэнси раздумывала, что бы сделать: броситься ли к выходу или лучше рискнуть и попытаться выбить подъемное окно.

– Погоди… нет. Гляди, он поворачивается… да нет же! – Доу принялся возиться со шкатулкой, то открывая крышку, то захлопывая ее и постукивая по ней боковой стороной ладони.

– Да, я вижу, он вертится, – сказала Нэнси безучастным голосом. – Красивая штука, Доу.

– Не работает! Поворачивается, но не так, как нужно! – воскликнул он с неподдельной тревогой; впервые на него накатила паника. Он с трудом заставил себя посмотреть на кинжал, отложенный пока в сторону.