Юноша поднялся и шатаясь побрел подальше от этого страшного места. Вдруг остановился, увидев ударной волной далеко впереди на обочину улицы заброшенный кожаный портфель профессора. Он вспомнил, как они перед отъездом положили туда несколько банок консервов. Оставить столь драгоценный клад, который мог бы спасти его от голодной смерти, он, конечно, не мог и, сколько позволяли силы, побежал к портфелю.

Вдруг он застил, услышав, как кто то, видно, как и он, старавшийся уйти от бомбежки, споткнулся недалеко от него, и тихо, но внятно выругался:

– О черт!

– Ты русский? – тихо и осторожно спросил, еще не веря своим ушам.

– Да. В общем… белорус. Но это неважно. Нам надо отсюда побыстрее удрать, пока нас не спохватились. Ты тоже с рабочей команды – «гастарбайтер»?

– Тот самый. Я знаю здешние улицы и место, где нам можно спрятаться. И помоги тащить портфель – меня здорово оглушили бомбой.

– Побыстрее бы сюда пришли наши…

– Дождемся! Тебя то звать как?

– Афанасий!

– А я Коля…

Коля повел Афанасия обратно к дому, откуда их с профессором недавно забрали эсэсовцы. Идти в пустующую квартиру тем не менее было опасно – их кто то мог увидеть и тут же сообщить в комендатуру. Но Ваня знал более пригодное место – подвальчик в маленькой, давно заброшенной столярной мастерской во дворе их дома.

– Я знал, что что таких как я немцы вряд ли собираются оставить в живых и заранее готовил себе убежище. Даже сумел спрятать туда несколько картофель! – похвастался Ваня.

– Молодец! А я вот сбежал, когда только бомбардировка началась. Нас привезли чего то загружать…

Несколько дней они тихо лежали в подвальчике, боясь любим неосторожным шорохом видать себя. Пока на улице не услышали рев танковых моторов и родную, долгожданную русскую речь…

Прощались как то буднично и серо. Пожали друг другу руки и коротко пожелали счастливой дороги домой. Для показа истинных чувств они были слишком молоды, стеснительны и боявшийся показаться «не по мужски».

– Когда вернемся домой, давай напишем друг другу. Что, как, – вдруг предложил Ваня.

– Давай. Но у меня ни бумаги, ни карандаша.

– Есть! В профессорском портфеле не только консервы были. Еще какая то записная книжка с янтарной картинкой на обложке. Вроде ему студенты подарили в честь какого то праздника. Он ее знаешь как оберегал – ужас!

Он вытащил со дна портфеля объемистую записную книжку, похожую на маленький томик каких то стихов, и, там же найденным карандашом записав на последней странице адрес родной деревни, протянул ее Афанасию…

Старший прокурор отдела Балкской городской прокуратуры Тадас Вилутис свой рабочий день начинал с правила, выработанного за долгие годы службы и безотказно спасавшего его от досадных неприятностей по службе: прочтения вчерашним вечером каллиграфическим мелким почерком составленных заметок о том, чем следовало заняться лично ему и отделу после традиционного утреннего чашечка кофе. Не забывая о том, что утро всегда мудрее вечера, он еще раз придирчиво отделял первостепенное от несущественного, что вполне было под силу двум стажерам отдела, по милости начальства отданных на его попечительство. Короткое судебное заседание, обсуждение хода почему то вдруг неожиданно затянувшегося следствия со следователем следственного отдела городского комиссариата полиции…

«Рутина» – вздохнул прокурор, подтягивая к себе папку с вновь поступившими документами. Наверху нескольких второстепенных бумаг лежал документ на фирменном бланке Калининградской областной прокуратуры. «Ну что же, начнем с тебя» – подумал прокурор и положил перед собой просьбу своих коллег о предоставлении им международной правовой помощи.

– Опять наши соседи с контрабандистами воюют – сигареты, бензин или что – нибудь интереснее? – издалека взглянув на документ, пошутил в то время в кабинет зашедший стажер Юстас.

– Контрабандисты, кстати, тоже наша и их забота. И весьма важная, – забурчал Вилутис.

– Наши или их дело натворили? – не мог уняться Юстас.

– Какая разница. Вот тебя и назначу выполнять. И проверю лично! Под микроскопом! А то слишком разговорчивый стал, – погрозил прокурор.

Но чем дальше Вилутис углублялся в документ, тем его лицо становилось серьезнее.

– Вчера, кажется, ты жаловался, что по серьезной работе соскучился? Считай, что она у тебя уже есть! Ветром дуй на третий полицейский участок. Найди там участкового инспектора, который обслуживает территорию по улице Миндауго. Досконально узнай, что ему известно о Ромасе Кураускасе, 1964 года рождения, проживавшего по улице Миндауго номер 3. Все до мельчайших подробностей, понял? На днях он убит в Калиниграде!

К своей великой радости, искомого сотрудника Юстас на участке нашел сразу.

Пожилой инспектор старательно корпел над кучей каких то бумаг и совершенно не был расположен, к каким то, по его мнению, пустяковым разбирательствам.

– Что, опять какая то гусь жалобу на меня накатала, что в споре с соседкой не ее сторону поддержал? – поморщился инспектор. – А то какая тут спешка прокуратуре?

– Нет, дело тут гораздо важнее. В Калининграде убили Ромаса Кураускаса, проживавшего на Вашей территории, на Миндауго 3. Этим расследованием занимается прокурор Вилутис. Ну, и я в общем! Так вот, мы бы хотели узнать подробно, что за человеком был покойный, с кем общался и все остальное…

– Да, Вилутис пустяками заниматься не будет! – сразу посерьезнел инспектор. – А вот о Кураускасе мало что могу сказать. Притих он сейчас.

– А что, буянил раньше?

– Карманником он был известным. Но несколько лет назад отошел от дел. Серьезно заболел, постоянно на процедуры в местную онкологическую клинику ходит. Так что снова попасть ему в колонию ужас как не хочется…

– Работал куда нибудь?

– Кто его на работу возьмет? С малых лет по темным углам шлялся. Кому он такой нужен?

– А жил за что? Из родительских пенсий?

– Родители у него давно померли. Один младший брат остался, на таможне работает. А вот старший пристрастился ездить на соседнюю Калининградскую область. Недорогую водку, сигареты, их лекарства привозил, соседям потихоньку толкал. Подозреваю, и янтарем в последнее время баловался. У здешних мастеров он всегда в спросе.

– Не могли ли его за это убить? – оживился Юстас.

– Сомневаюсь. «Коммерция» там была в мизерных масштабах, так, из нечего делать. Прокормится и то – с великим трудом. Если и обманул кого, то разборка – и то в худшем случае – парочкой синяков бы ограничилась. Нет, за такое не убивает, – покачал голову инспектор.

Вилутис молча выслушал доклад своего молодого помощника.