После этих, к тому времени ставших тривиальными для еврейского общественного дискурса[145] утверждений, Шпеер описывал тяжелое положение евреев уже в терминах «Просвещения», отмечая в качестве признаков деградации еврейского общества антагонизм ремесленников и элиты, появление большого количества бездомных нищих, ранние браки, всеобщее невежество и приверженность разного рода суевериям[146].

Для исправления всех этих недостатков Шпеер предлагал защитить евреев от притеснений как со стороны «обывателей», так и со стороны новой администрации и учредить особую комиссию для рассмотрения кагальных долгов. Дальнейшие предложения касались преобразования еврейского общества. Участвовать в выборах на кагальные должности следовало позволить всем евреям, «которые тягости общества несут»[147]. Однако сразу же после этого «демократического» заявления Шпеер отмечал, что «неудобно принять в кагал мастерового человека, потому что он от рукоделия своего имеет денное пропитание, а лишившись оного чрез управление в делах общества, принужден будет кормиться лихоимством»[148]. Чтобы «иметь некоторым образом участие», в день выборов ремесленники и прочие представители низов, «которые вступить в кагал не способны, могут прислать двух депутатов»[149]. Таким образом, мы можем зафиксировать первое появление слова «депутат» в русско-еврейском политическом лексиконе. Два депутата от ремесленников должны были принимать участие в выборах кагала и распределении податей.

Доходы и расходы кагала должны были тщательно документироваться и предъявляться для проверки вышеупомянутым депутатам, а также назначаемым при смене кагала независимым «комиссионерам». Откупа должны находиться под контролем кагалов, которые будут предоставлять их отдельным заслуживающим доверия лицам под проценты. Следовательно, заключал Шпеер, доходы кагалов увеличатся, что позволит им открыть школы для детей бедняков по европейскому образцу. Предполагалось предоставлять образовательные услуги в кредит: если «мальчик обучен будет какому-нибудь мастерству на счет общий, то, когда оный воспользуется тем мастерством, тогда можно наложить на него ежегодно малый платеж в кагал, пока издержанная на его обучение сумма с процентами не возвратится»[150].

Регистрацию браков следовало также возложить на кагал, причем свое согласие жених и невеста должны были засвидетельствовать публично. Тем самым можно было предотвратить «насилия жестоких родителей, бесчеловечие которых так далеко простирается, что иногда жених не знает и не видит свою невесту до венца»[151].

Нищих, скитающихся из общины в общину, следовало распределить по кагалам, причем старики и калеки продолжали бы кормиться подаянием, а молодых и здоровых кагал должен был заставить работать, «а каким образом и на каком основании таковых можно будет и сделать полезными земледельцами, о том», заверял Шпеер губернатора, «подам особливый план, если ваше превосходительство приказать соизволите»[152]. Таким образом, проект Шпеера является также первым из ряда проектов и предложений о привлечении российских евреев к земледелию. Последнее рассматривалось как один из способов «нормализации» евреев.

Шпеер предвидел возможную реакцию евреев на рекомендованные им преобразования: «…В рассуждении, что всякий народ, погруженный в суеверстве и порабощении, большую склонность имеет к сумнительству, то опасаться можно, что новые учреждения и самолучшие, но происходящие не от своих однозаконцев, почтены будут за нарушение Закона и несносным игом, от чего родится страх, уныние, следственно, и большое помешательство в торговле и прочих промыслах»[153]. Так Шпеер описывал типичную реакцию евреев на репрессивные мероприятия со стороны властей.

Предлагавшийся Шпеером способ предотвратить возможные беспорядки также вполне вписывается в картину построения «дисциплинарного общества»[154]. Для упорядочения хаотичного и децентрализованного еврейского общества следовало назначить «главного еврея», обязанности которого заключались бы в том, чтобы «неусыпно стараться, чтобы все учреждения в кагалах имели течение порядочное и без злоупотребления, вновь учреждать полезные порядки с дозволения правительства и исполнять все приказы, данные сему обществу, и обо всех надобностях своего общества где надлежит предстательствовать».

Впоследствии идея назначения государством «верховного начальника евреев» присутствовала в различных проектах рубежа XVIII–XIX вв., выдвигавшихся как представителями еврейства, так и российскими государственными деятелями.

Полоцкий губернатор М. Н. Кречетников и в мемуарах современников, и в историографии с удивительным единодушием характеризуется как «толковый исполнитель», не обладавший способностью к инициативе ни как военачальник, ни как администратор[155]. Тем не менее после ознакомления с проектом Шпеера он предпринял необычные с точки зрения административной практики того времени меры. 23 июля 1773 г. губернатор издал приказ Витебской, Полоцкой и Двинской губернским канцеляриям. В противоположность проекту Шпеера, ответственность за бедственное состояние евреев возлагалась только на кагалы, «сии правительства, учрежденные для сохранения порядка и удержания каждого в своей должности». Последние, «развратившись бывшею польскою вольностию, становятся тягостными своим однозаконцам». При этом часть евреев жестоко притесняется кагалами, в то время как «другие, напротив, пользуются излишними выгодами, умалчивая тут другие неудобства, также противные равности, а потому и понуждаюсь я, как все подробности тех неудобств рассмотреть поближе, так и постановить касающиеся до сего общества выгоды и другие вновь учреждения»[156].