пьянствовали, играли в карты, прячась на берегу реки или в прибольничном скверике. А то, что я лежал, закрывая лицо, как бы сплю, но сна и не бывало, не понять. А ещё на третий день попросился домой, на выходные, потому, что дома сломался смеситель в ванне. Настораживало и врача, и заведующую отделением.

–А сантехник не может сделать?

–Где его найти?

–Ну а родственники? Друзья?

–Таких близких, чтобы пришли и сделали, нету.

Отпустили, но насторожились ещё больше. Домой из областного города, на автобусе нужно было ехать пять часов. А затем возвращаться пять, платить за дорогу, шахтёр нормальный, так не поступает. Была пятница, вернуться нужно было в воскресенье вечером, хотя городских местных, отпускали до утра понедельника.

Возвратившись домой, прошёл на могилку. Ничего не изменилось, да и что могло измениться? Но я как будто ждал чуда, или чего-то ещё. «Пёсик болел, устал жить, я бы хотел умереть также! Но что тогда мучает меня, что не даёт покоя? Почему такая тоска и горечь в душе?» – думал я. Принёс фотографию Рекса, завёрнутую в полиэтилен, на обратной стороне написал:

«Он много знал, но он молчал,

Любил нас и всё нам прощал!»

Положил под комок земли. Горечь не уходила, а усиливалась. Я плакал каждый день по нескольку раз поглощённый горечью утраты и жалостью к собаке. Размышления без ответа, о том имел ли я право умерщвлять собаку, не оставляли меня, образы живого взгляда Рекса возникали внезапно и неоткуда заставляя думать о неповторимости жизни. О неповторимости мира, каждого живого существа. Об отражении в мире живого, мира существующего. Он огромен, как и реальный мир, в нём есть прошлое и настоящее. А с гибелью живого существа, исчезает этот мир, наполненный теплом, чувствами и запахами. Кто оценит чей мир ценней? Да и на каких весах определить? Компьютер тоже имеет что-то, но разве он ценнее жизни существа борющегося за жизнь?

(запись третья)

Прошло полгода. Чувство вины и горечи, спряталось и выплывает реже и реже. Один, два раза в неделю лью слёзы и думаю о пёсике. Может, он бы прожил ещё до этого времени, тогда была весна, а после наступило лето, может летом, Рексу стало бы лучше. Может быть, он всё ёще бы жил, лёжа у входных дверей и наблюдал за нами умными, тёмными глазами. В последние месяцы жизни, его мир сузился до коридора и одного квадратного метра в этом коридоре. Да и в этом пространстве, он плохо видел и слышал. Но стал ли от того его мир беднее и хуже?

Благо ли смерть, которую я принёс моему другу? Освободил ли я его от мучений, или лишил последних месяцев жизни? Спрашиваю себя и не нахожу ответа, и нет конца моим терзаниям и горечи в душе от трагедии жизни. Не хочу приручать больше ни одно живое создание!