мы отошли подальше от дома, где нас никто не мог услышать.

— Время у нас еще есть, клад никуда не убежит, а переходник проверить надо. Чем черт ни шутит, а вдруг получится?

— Ты думаешь, он заработает?

— Не знаю, но проверить надо. — тоном, не терпящим возражений, ответил Первушин. И мы пошли.

До места мы добрались быстро, но точку перехода пришлось немного поискать. На первый взгляд, все выглядело как прежде, однако присмотревшись, мой друг хмыкнул:

— Тебе не кажется, что тут что-то не так?

— Что именно?

— Цвет. — Первушин указал на часть скалы, расположенную внутри небольшой пещерки. Я присмотрелся, подошел вплотную, потрогал скалу рукой и констатировал:

— Х-м, в самом деле, цвет какой-то не такой, да и поверхность слишком гладкая для естественной скалы. Слушай, а может ваши уже пробили портал, то есть проход и в этот мир?

— Это вряд ли. — задумчиво потрогав щетинистый подбородок возразил Владимир — Мне наши научники говорили, что согласно теории профессора Волкова из одного мира можно проникнуть в один, максимум в два параллельных, а мы как раз в два уже вышли.

— «Но правил нет без исключений», как сказал Пушкин. Кстати, про профессора Волкова ты мне не рассказывал. Что за теория у него такая? — рассеянно поглаживая рукой странную каменную поверхность, ответил я.

— Позже расскажу, когда время будет. Давай действовать. — прервал наш диалог Первушин, отодвинув меня в сторону и принявшись что-то искать. Однако его поиски явно не увенчались успехом и он, выругавшись по-французски, отошел на шаг назад, буравя гладкий камень злым взглядом.

Мы даже пытались нажимать на непонятную плиту в разных местах, но никакого результата, естественно не добились. По всей видимости, нужно было что-то другое. И тут мне в голову пришла идея воспользоваться электрошокером. Вначале ничего не происходило, но затем плита отошла в сторону и за ней обнаружилось какое-то голубоватое сияние. Мы, не решаясь сделать и шага, во все глаза уставились в недра открывшейся пещерки, полускрытые этим сиянием. Вдруг Владимир поднял с земли камень и метнул его внутрь пещерки. К нашему удивлению, пролетев не более полуметра, камень отскочил, словно ударившись о невидимую стену. Мой друг лишь хмыкнул, отошел в сторону, подобрал сухую ветку и осторожно сунул ее в «синий туман». Ветка уткнулась в незримое препятствие.

— Ну и как это понимать? — раздраженно пробурчал Первушин.

Известное время мы стояли у переходника, не зная, что предпринять и вглядываясь в его полускрытые от наших взглядов недра. И вдруг…

— Ты что-нибудь видел?! — воскликнул я, заметив в глубине две едва различимые фигуры. — Там, вроде, кто-то есть.

— Да, кажется. — Владимир очень внимательно вглядывался в полумрак, прикрытый таинственным сиянием. Но долго любоваться размытой «картинкой» нам не дали — вход закрылся.

— М-да, приехали… — лицо моего друга стало мрачнее тучи, да и мне стало не по себе. Не знаю, как долго мы стояли подобно безмолвным статуям у злополучного портала, но, первым выйдя из оцепенения, мой боевой товарищ, тряхнув головой и саркастически усмехнувшись, констатировал:

— Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Теперь мы хотя бы знаем, что эта штука работает. Правда из рук вон плохо, но работает. Хоть что-то… Завтра попробуем еще раз. Если будет возможность. Пойдем, а то нас, наверное, заждались уже.

И мы молча отправились на мельницу.

Ребята уже ждали нас в полной боевой готовности и явно просто сгорали от нетерпения. А я, помявшись, дернул Первушина в сторону и прошептал:

— Слушай, Володь, я бы, конечно, с вами съездил, да только в седле сижу как собака на заборе. Может, телегу взять? Так и трофеи везти удобнее…

Мой товарищ выслушал меня и вынес вердикт:

— Нет, телегу не берем — лишняя обуза, только сковывать нас будет, да и разбойнички чай не госбанк ограбили — на конях их добычу увезем. Только переметные сумы захватим. А ты оставайся тут за старшего с дядей Тодором и с Николкой, жди нас и смотри в оба.

Проводив наш «летучий отряд», я оставил Николу наблюдать, объяснив раздосадованному парню, что стоять на посту ничуть не менее важно, чем захватывать бандитскую добычу, а сам снова отправился к месту перехода между мирами.

На этот раз я даже не стал использовать уже частично разряженный электрошокер, а просто потоптавшись несколько минут у злополучного переходника, вернулся обратно.

Чтобы чем-то себя занять, я сперва сменил на посту Николу, а когда вновь подошла его очередь караулить, засучив рукава, принялся помогать мельнику ремонтировать дверь в сараюшку, поврежденную в результате произошедших событий. За этим увлекательным занятием нас и застали вернувшиеся Первушин и парни. Кстати, младший сын дяди Тодора вовремя их заметил и радостно известил нас о возвращении отряда.

Поход за добычей башибузуков прошел весьма удачно, если не считать одного мелкого, в сущности, происшествия. На обратном пути наш «летучий отряд» попал под обстрел. Правда, выстрел был всего один и сделал его паренек, ехавший с ограбленным бандитами обозом и каким-то чудом сумевший сбежать. Юноше повезло, он ехал на последней из телег и слез с нее, чтобы поразмять ноги и пройтись пешком незадолго до поворота, за которым маленький караван и подстерегали башибузуки, услышал выстрелы и сиганул в ближайшую рощицу, да там и спрятался. А вот купец, у которого он служил приказчиком, убежать не успел. Теперь Фотю, так звали молодого человека, не знал, что ему делать и куда податься — сирота, без связей и покровителей, едва сумев пробиться из мальчика на побегушках в приказчики пусть и небогатого, но крепко стоявшего на ногах купца опять должен был начинать все сначала. Выслушав трогательную историю паренька, я только вздохнул и головой покачал, а Первушин достал из своего многокарманного жилета репортерский блокнот, карандаш и попросил Фотю написать свои имя, фамилию, год рождения и возраст. Сперва я удивился: что за проверка? Не похоже на то, чтобы юноша врал, да и с чего бы? Но позже до меня дошло: Владимир свет Николаевич желал не только проверить грамотность бывшего приказчика, но и узнать год, в который мы попали в этом мире. А хитер товарищ безопасник!

— Ну и каковы результаты экспресс-допроса, пардон, экспресс-опроса? — хитро улыбнувшись спросил я, когда мы ненадолго отошли в сторону и остались наедине.

— Шутить изволите, милостивый государь? — в тон мне ответил Первушин, а затем продолжил уже серьезным тоном — В общем и целом, то, чего мы и ожидали, год немного другой, но это логично — все ж параллельный мир.

— И какой же у нас сейчас год?

— Тысяча восемьсот сорок первый. — четко