- Не забыл. А ещё я помню, что отель, превративший мою жизнь в сплошной день сурка, – тоже твой. У меня не осталось ничего своего. Впрочем, от моей любимой работы – единственного, что не потерял, я вынужден был отказаться добровольно, чтобы тащить на себе твой долбаный отель! – перехожу на крик, но тут же одёргиваю себя, понимая, что мы не одни. – Неужели тебе жалко ради меня пустить в свою большую квартиру девушку с ребёнком?

- Не кричи, – отвечает на удивление спокойно. – Я хочу понять причину, по которой она здесь.

- Девочка только из больницы. В общежитии, где они живут, плохо топят. Там такой дубняк и сырость! Если её туда вернуть, она начнёт болеть снова. И её мама опять выпадет из работы. А у нас сроки…

- Кто она тебе? – перебивает меня отец. – Не поверю, что твоё стремление к волонтёрству занесло тебя так далеко, что ты привёл в мой дом постороннего человека, пусть даже и нуждающегося в помощи.

- Никто, батя… Никто!

Чёрт побери, у меня нет ответа на его вопрос.

- Значит, всё дело в девочке? В её сходстве…

- Ты тоже заметил? – оживляюсь. Мне очень важно было получить от него подтверждение. – Я боялся, что схожу с ума, что у меня галлюцинации. Таких совпадений не бывает! И даже хвостики! Папа, я – материалист. Я не верю в реинкарнацию и прочую потустороннюю чушь. Но как ещё объяснить, что она – копия нашего Ангела и родилась на её сороковины? Это какая-то мистика…

Отец шумно вздыхает…

- И вправду, такое совпадение нарочно не придумаешь…

- А вдруг… Вдруг всё это не чушь? Вдруг в теле этой девочки – душа моего Ангелочка? Как я могу позволить ей жить в этом холодном общежитии?

Внутри печёт огнём. С того самого дня, как я увидел её из окна офиса. Раз за разом прокручиваю кадры, как она капризничает и срывает с себя шапку, выпуская на волю хвостики… Точно так же делала Ангелина, когда против чего-то протестовала. Один в один…

Выскочил тогда из вагончика с одной целью: убедиться, что мне привиделось, что виной всему – хвостики, а сходство я себе дорисовал. Но нет… Малышка оказалась слишком похожей…

- Пусть живут…

Молчим… Перед глазами встают кадры разрушенного дома. Я строил его с такой любовью... Мы с женой мечтали завести троих детей и собаку…

Никогда не забуду, как голыми руками отбрасывал камни, как кричал на спасателей, умоляя их действовать быстрее. Каждая секунда была на счету! Но я опоздал… Они ушли на небо – моя любимая Аллочка и маленькая Ангелинка, мой Ангел, мой смысл жизни… Ушли, а меня оставили здесь – подыхать от боли и отчаяния.

- Сергей, но ты же понимаешь, что это – не ваша с Аллой дочь?

Киваю. Мне больно признавать это! Но я в здравом уме, хоть и основательно потрёпанный эмоционально.

- Давно ты с её матерью знаком?

- Трудно сказать. Первый раз мы встретились случайно… Мне как раз позвонили, что Алексей погиб… Девочка тогда была маленькая совсем, личика я толком не видел, только макушку. Я не запомнил их. А потом – в начале этого ноября. Виктор привёз её с проектом дизайна. Ну и с тех пор мы регулярно видимся в офисе. Она, конечно, в основном с прорабом и рабочими общается. А я каждый раз как наркоман слежу за её дочкой, которую она таскает за собой.

Перед уходом заглядываю в кухню. Малышка сидит на полу и играет небольшими кастрюлями. Внутри всё переворачивается. Ангелина играла точно так же. С трудом сдерживаю себя, чтобы не броситься к девочке, не назвать её Ангелом… Но перевожу глаза на её мать – и напоминаю себе, что всё это – только мираж.

Злюсь, конечно… Не на неё, а на проклятую судьбу. Но рявкаю на Полину:

- Следи за ребёнком! Смотри, с чем она играет. Чтобы ничего не испортила.

Девушка вздрагивает от неожиданности, малышка отрывается от кастрюль и поднимает на меня глаза. Как мне привыкнуть к этому сходству и не сойти с ума?

- Простите. Мне показалось, что эти кастрюли прочные, Надюша их не испортит. Я поняла вас… Прошу прощения.

Она наклоняется и пытается отобрать у дочери “игрушку”. Но та громко протестует…

- Бельчонок, отдай, пожалуйста. А я тебе дам что-нибудь другое, – обводит взглядом помещение в поиске безопасных предметов, но, видимо, ничего не находит. – Хочешь мультик?

Девочка соглашается, сирена затихает. А я делаю себе мысленно заметку, что надо купить ей набор игрушечной посуды. Новый год на носу – как раз будет кстати. И о ёлке не забыть бы.

Ухожу по-английски, пока Полина отвлекает дочь.

* * *

- Анжела, сделай мне кофе, – кричу секретарше. – И таблетку от головы принеси.

Башка разрывается. Ночь была бессонная. Едва выстоял перед шквалом болезненных воспоминаний, которые разбередила маленькая девочка.

В ответ – тишина. Рявкаю ещё раз, но ничего не происходит.

Вскакиваю, хватаясь за виски, и выглядываю в приёмную. Пусто! Куда она делась? Уволю к чёртовой матери!

Выглядываю на улицу и обнаруживаю рядом с вагончиком прораба свою секретаршу. Она крутится возле коляски и разговаривает с обладательницей розовой шапки, которая не в восторге от сидения на месте и, вероятно, волнуется из-за отсутствия мамы, а потому хнычет. Пока ещё тихо, но уже довольно истерично. Нет сомнений, что через непродолжительное время эти звуки сменятся сиреной, и шапка, вероятно, снова рискует оказаться на земле. Настойчивая белка. Вся… в меня.

Уму непостижимо, какие глупости лезут в голову! Быстро преодолеваю расстояние до коляски.

- Привет, скандалистка! – здороваюсь с уже прилично разошедшейся девочкой.

Малышка затихает и заинтересованно рассматривает меня. Вытаскиваю из кармана платок и вытираю ей личико. Ещё не хватало, чтобы обветрилось. Да и кричать на морозе ей вряд ли полезно.

- Анжела, я вообще-то уже минут пять жду кофе. И таблетку от головы, – вспоминаю, зачем я искал секретаршу.

- А… за девочкой вы посмотрите? – робко спрашивает она, не решаясь оставить ребёнка без присмотра.

Обалдеть… Это, конечно, неслыханная наглость. Но вынужден кивнуть. Кофе и таблетка – сейчас приоритет номер один.

Анжела исчезает, и вскоре из вагончика выходит Полина.

- Что за цирк ты тут устроила? – злюсь на нерадивую мамашу. – Моя секретарша к тебе