нужно. Девочки точно не потянули бы… Шевчук! Конечно, это он! У него – двое детей, он наверняка хорошо знает потребности мамы с ребёнком в больнице. И у него достаточно денег, чтобы делать такие щедрые жесты. Наверняка попросил жену мне помочь. Я видела её несколько раз. Она – очень приятная и отзывчивая женщина. И вещи в пакете пропитаны её теплом и заботой…

На душе сразу становится хорошо. Все неприятности кажутся не такими страшными и непоправимыми, ведь есть на свете люди, готовые протянуть руку помощи и оказать мне поддержку.

Нет ничего страшнее одиночества, когда проблемы наваливаются со всех сторон и не остаётся ни сил, ни внутренних ресурсов с ними бороться в одиночку… И как же приятно осознавать, что я не одна.

Пребываю в эйфории весь вечер. Надюша засыпает в новой пижамке в обнимку с котёнком. Укладываю дочь и сразу проваливаюсь в сон. Как же я устала за прошедшие сутки…

Малышка стремительно идёт на поправку. То ли усилия врачей и лекарства так помогают, то ли фрукты и вкусные йогурты, которые нам приносят ещё несколько раз. То ли красочная книга народных сказок, переданная в одном из пакетов. Каждую из историй я прочитала уже многократно, но они всё равно не приелись.

Ни разу наш таинственный ангел-хранитель не приходит в палату. И я всё больше утверждаюсь в мысли, что это пакеты передаёт нам жена Шевчука. Конечно, она не навещает нас в больнице лично, потому что боится заразиться. Она же в положении, ей опасно общаться с больными детьми!

На карточку поступает зарплата. Денег больше, чем положено. Долинский всё-таки заплатил мне за работу? И не удивлюсь, если и это тоже – заслуга моего шефа.

Сам Виктор Дмитриевич звонит несколько раз узнать о здоровье Надюши и предполагаемой дате выписки.

Благодарю его от всей души. Дело ведь не в йогуртах или фруктах. Самое главное – внимание и забота, которыми они с женой меня окружили. Но он только отмахивается, уверяя, что ничего такого не сделал.

Шевчук сообщает, что проблему с несоответствием заказа разрешили. Магазин признал свою вину и пообещал в кратчайшие сроки всё исправить.

Вероятно, у меня есть надежда после выхода из больницы вернуться к работе в отеле. Странно, почему мне ни разу за всё время оттуда не позвонили. Неужели вопросы закончились и всё идёт как по маслу, без накладок? Или в моих услугах больше не нуждаются?

Зима лютует. Снег метёт уже несколько дней. Говорят, что дороги не успевают чистить и транспорт парализован. Девочки из общежития жалуются, что у них там холодно даже после ремонта труб отопления.

Мы с Надюшей за непогодой наблюдаем только из окна. Больничный парк фантастически красив. Деревья раскинули ветки, нагруженные толстым слоем снега. Все белоснежное, пушистое, воздушное. Будто мы оказались в царстве Снежной Королевы.

В отделении тепло. Даже не хочется возвращаться к себе в общежитие и снова мёрзнуть. Но день выписки неумолимо наступает.

- Матвеева, зайди к врачу за заключением и можешь быть свободна. Там тебя уже ждут, – сообщает санитарка, заглядывая к нам в палату.

Прощаюсь с соседками по палате и с вещами тороплюсь на выход. Не хочу заставлять Виктора Дмитриевича ждать. Он и так столько для нас сделал за две недели, которые мы провели в больнице…

Выйдя на крыльцо, ищу глазами знакомую фигуру, но не нахожу. Может, не дождался и уехал? Но я очень быстро вышла после сообщения санитарки. Или сидит и греется в машине? Знаю я этих пижонов. Они думают, что все передвижения по городу будут совершать в автомобиле и не замёрзнут, а потому надевают лёгкие ботиночки и демисезонное пальто. В такой одежде на морозе долго не постоишь…

Парковку отсюда видно плохо, тем более что весь обзор перекрывает большой чёрный внедорожник.

Спускаюсь с крыльца и иду по расчищенной дорожке в сторону припаркованных машин. Из внедорожника выходит мужчина в чёрной куртке и движется мне навстречу. Не обращаю на него внимания, пытаясь выхватить взглядом искомую цель, но он преграждает нам с дочкой дорогу и здоровается.

- Здравствуйте, – отвечаю, не зная, как поступить. Попытаться его обойти?

Долинский протягивает руку и забирает с моего плеча тяжёлую сумку.

- А где Виктор Дмитриевич? – спрашиваю, удивлённая поведением мужчины.

Может, Шевчук сидит в машине, но ему позвонили, поэтому он попросил своего друга меня перехватить?

- Понятия не имею. Должен был приехать за вами?

- Не знаю. Мне сказали, что меня ждут… – бормочу, окончательно запутавшись в происходящем.

- Правильно сказали. Идём, а то замёрзнете. Мороз к вечеру крепчает, – говорит отрывисто короткими фразами.

Он прав: стоит остановиться, как мороз забирается за шиворот и пробирает насквозь. Семеню за ним в полном замешательстве. Начинаю сомневаться, действительно ли передачи мне носила Жанна, жена моего шефа…

Что происходит? Ущипните меня, я наверняка сплю. Сам биг-босс приехал встречать меня из больницы? Как такое возможно?

- Детского кресла у меня нет, – открывает нам заднюю дверь внедорожника.

Мы забираемся внутрь. Никогда не видела таких больших машин. Даже у Шевчука автомобиль поскромнее.

Едем в тишине. Интересно, откуда Долинский знает, куда нас везти? Когда подъезжаем к общежитию, он говорит:

- Поднимись, возьми самое необходимое, за остальным потом приедешь.

Не понимаю, о чём речь. Мы возвращаемся домой. Зачем и куда что-то брать? Он точно со мной разговаривает? Чувствую себя попаданкой в какую-то перевёрнутую нереальность.

- Зачем? – срывается с языка.

- На квартиру вас повезу. Там тепло, всё необходимое есть.

- На квартиру?

Он точно адресом не ошибся?

- Будешь снимать комнату, если хочешь.

- Но…

- Или ты ребёнка после больницы опять в холод потащишь? Организм ослаблен, ей нужны нормальные условия.

- А… – всё пытаюсь сформулировать вопрос, но от потрясения не могу подобрать ни слова.

- Отдельная комната, все удобства. В квартире живёт пожилой человек. Он после инсульта, нуждается в мелкой помощи. Ты поможешь ему, он – тебе, присмотрит за девочкой, пока ты работать будешь.

Это какой-то абсурд! Я, конечно, не против аренды комнаты. И это, вероятно, сейчас было бы правильнее всего. Но условия какие-то мутные. Я – не сиделка, я даже уколы делать не умею!

- Давай скорее, пока ребёнок не раскапризничался. Я побуду с ней, – выходит из машины и открывает заднюю дверь, выпуская меня.

Я точно могу ему доверять? Он – псих неуравновешенный. А вдруг