— Привет, Тань, — донеслось из динамика телефона. Связь, кстати, в Очажках была превосходной. И интернет ловился отлично, в чем я смогла убедиться, ужиная в кафе и заодно проверяя электронную почту.

— И тебе доброго вечера. Не занят?

— Не занят. Чем могу? — спросил Гарик и закашлялся. Мелькнула мысль о том, что я, наверное, все-таки не вовремя. Вечер выходного дня, все дела… почему нет?

Кашель на том конце провода оборвался, чтобы скоро начаться снова, как только я открыла рот. Пришлось дожидаться повторной передышки.

— Гарик, у меня для тебя плохие новости. Ты, кажется, заболел.

— А еще я очень горячий мужчина, — хмуро заметил Папазян. — Хочешь знать, от чего?

— Боюсь предположить. Насколько ты горячий?

— На тридцать восемь и три.

— Давай-ка я потом позвоню, — охнула я. — Нет, стой. Ты правда не занят?

— Не хорони меня раньше времени, лучше отвлеки от температуры.

Гарик попробовал засмеяться, потом снова закашлялся, а я подумала о том, как бы мне быстрее изложить ему суть дела. Было крайне необходимо узнать имя владельца той самой «Волги», о которой говорил Михаил. Его слова я почти не подвергала сомнению, но предпочитала все услышанное делить надвое. А вот дать точное определение тому, что я услышала, мог сейчас только Гарик, неоднократно выручавший меня в подобных случаях.

Озвучив все, что удалось узнать о машине, и о недавно почившем отце Олега Степнова, я уже собралась распрощаться, но не тут-то было. Папазян, кажется, решил, что кое-кому пора бы и о долге вспомнить.

— Пробью, Тань, все, что смогу, — предупредил он. — Как будет что-то известно, скину на электронную почту. Или позвонить? Как тебе удобно?

— Мне будет удобно на почту.

— Сделаю. Тань. А, Тань. Поехали в отпуск, а?

— Папазян, ну, блин, — огорчилась я. — Ну вот о чем ты говоришь?

— Канары, Тань, — серьезно ответил Гарик. — А то, знаешь, я тут подумал, что это вполне могло бы получиться. Я же не всегда болеть буду. «Благодарность моя не будет знать границ», Тань. Чьи слова, помнишь?

— Кирьянова.

— Ляпни мне такое Кирьянов, я бы решил, что это страшный сон.

— Это низко, Гарик, — мне правда было неудобно, неловко, неуютно перед Папазяном, но ведь как подгадал момент, а? Не до того мне сейчас. — Это вот зачем ты сейчас вспомнил?

— Я на тебя не давлю. Но. Я помню, что твои прежние обещания звучали слишком размыто. Танюш, я не меркантильная сволочь, я просто приглашаю тебя махнуть на Канары и отдохнуть там. Со мной.

Положив руку на сердце, надо было признаться, что лучшего мужика себе я пожелать бы не могла. Гарик всегда помогал мне, ничего не требуя взамен, и после подобных конферансов моя душа рвалась на части, но… Надежный друг, опора, защита и поддержка в горе и в бедности — и все это собрано в одном человеке. Но. Ты так прав, Гарик, есть эти самые «но». Честолюбивый, временами очень правильный, какой-то сложноподчиненный, если можно так выразиться. Как я ни старалась, но представить нас идущими по берегу моря, держащимися за руки не получалось. А вот картинку, на которой будет тот же берег моря и мы такие с Папазяном в развевающихся одеждах на фоне заката, но с руками, которые каждый держит при себе, — вполне.

— А давай, — согласилась я. — Закончу — махнем. Я не против.

— В смысле «закончу»? В смысле «давай»? Ты в области, что ли? В Каминах этих, что ли? И, конечно, одна? — как бы сильно Гарик ни болел, а его полицейская чуйка имела хороший иммунитет.

— В Очажках, — поправила я его. — Мне очень нужна твоя помощь. В местные архивы вряд ли пустят — завтра воскресенье. Да и не факт, что я попаду туда в понедельник. И, Гарик, я буду благодарна. Безгранично. Так что произведу пока отработку жилого сектора, а ты мне поможешь…

Чуть не вырвалось «деньгами». Сказани я это вслух, Гарик бы шутку оценил, но зарубка на памяти осталась бы.

— Я тебе помогу, — неожиданно спокойно ответил Папазян. — Постараюсь не медлить. Все, что раскопаю, вышлю на почту.

— Спасибо.

В самом деле, у меня, кроме обычного «спасибо», для него просто ничего не было. Но, насколько я была в курсе, Гарик прекрасно знал, что я ему за многое очень благодарна.

Мы с Зоей Константиновной устроились на маленькой кухне. Она ходила туда-сюда, заваривала чай, доставала чашки, сахар. Поставила на стол и пепельницу.

— Курите здесь, — разрешила она. — Все равно в доме мы одни. А запах сигаретного дыма после не ощущается. Не знаю, почему. Может, его перебивает аромат можжевелового дерева. Вы не чувствуете его?

— Не чувствую, — призналась я. — Но не исключаю, что я просто не знакома с запахом можжевельника.

— Терпкий, даже горький, но очень приятный. Его много произрастает на юге. Мне рассказали, что если потереть дерево пальцами, как бы согреть, то запах усиливается. Я, Таня, никогда не бывала на море, и теперь уже вряд ли, — Зоя Константиновна достала из шкафчика пакет с пирожками. — Давайте их сегодня съедим? Пеку много, остаются лишние.

— А давайте, — согласилась я. — Если есть пирожки, то чего им лежать-то?

— Обычно я делаю их только для постояльцев, но иногда получается многовато. Тогда угощаю соседей.

— А что, Зоя Константиновна, часто гостиницу вашу посещают?

— Думаю, вы и сами уже поняли, что не часто, — улыбнулась хозяйка. — Тут было раньше хорошо. Колхоз постоянно выигрывал какие-то конкурсы, что-то занимал, какие-то места на соревнованиях. Привозили сюда и делегации. Но тогда никаких гостиниц тут не было, мы же не райцентр. Приедут, бывало, потопчутся на главной улице, пофотографируются на фоне пшеничного поля, выпьют в клубе за свое здоровье, потом обратно в «Икарус» сядут, и все. Вот таким образом приезжали к нам гости дальнего и ближнего зарубежья.

— Давно было, да? — я поняла, что из разговора с Зоей Константиновной я могу многое узнать. — Сейчас-то вон и пшеничных полей вокруг не осталось.

— Нет полей, все верно, — вздохнула она. — Вы правы, Таня, все это было давно. В восьмидесятых годах тут и воздух по-иному пах. А потом все изменилось. Вы… пейте чай. Я скоро вернусь.

Она вышла из кухни, но что-то в ее словах заставило меня прислушаться к ее шагам, затихающим в глубине коридора. Я что-то не то сказала? На что она среагировала? Что заставило ее срочно отойти? Ведь минуту назад эта приветливая мадам так радовалась тому, что все мы здесь сегодня собрались.

— Зоя Константиновна, я могу чем-то помочь? — спросила я в тишину коридора. — Все в порядке?

Не получив в ответ ни слова, я покинула кухню и, прислушиваясь, медленно пошла вперед.

Внутренняя планировка этого двухэтажного «отеля» была очень неожиданной для любого, кто видел дом снаружи. Архитектор постарался вместить в довольно небольшое пространство максимум помещений, и ему это удалось. И, конечно, в жертву были принесены квадратные метры. Номер, в который поселили меня, был довольно просторным, шанс пересчитать мизинцами ног мебельные углы был равен нулю. И вообще, как я успела заметить, на втором этаже было очень мало дверей. Кроме моей, может, еще парочка. Не больше. А вот первый этаж ими прямо-таки кишел. Какое-то дверное нашествие. И вот за одной из этих дверей, судя по всему, и скрылась Зоя Константиновна.