— Что она вам сделала? — мягко спросила Миранда, чувствуя, что задает очень личный и очень неуместный вопрос, но ничего не могла с собой поделать.

— Это не для дамских ушей, — сказал он и отвернулся.

Зачем только она спросила!

— Тернер…

Он резко обернулся — глаза его горели.

— Ты знаешь, как она умерла?

— Упала и сломала шею, — еле слышно вымолвила Миранда.

— Упала с лошади. Ее сбросила лошадь…

— Я знаю.

— …когда Летиция ехала к своему любовнику.

Этого Миранда не знала.

— Она была беременна.

Господи!

— Тернер, мне так жаль.

— Молчи! — оборвал он. — А мне нисколько…

Она закрыла рот ладонью.

— Это был не мой ребенок.

Что сказать? Миранда с трудом выдохнула. Новость ошеломила ее.

— Первый ребенок тоже был не мой.

Ноздри у Тернера раздулись, глаза сощурились, губы изогнулись. Словно он бросает ей вызов: «Ну же, спроси меня!»

— Послушай, — начала было она, но, к счастью, он ее тут же прервал:

— Летиция уже была беременна, когда мы поженились. Если хочешь знать, именно поэтому мы и поторопились под венец. — Он зло рассмеялся. — Если, конечно, тебя это интересует. Забавно, правда, учитывая, что я об этом не знал — ни сном ни духом.

Боль в его голосе полоснула по сердцу, а еще больше потрясло то, что Тернер испытывает отвращение к самому себе. Сколько же он выстрадал! И Миранда вдруг поняла… поняла, что не чувствует к нему ненависти.

— Мне очень жаль, сочувствую тебе, — пробормотала она.

Сказать что-то еще — это явно лишнее.

Тернер прокашлялся и спустя минуту произнес:

— Спасибо.

И снова взял в руки поводья.

— Что вы собираетесь делать теперь?

Губы его слегка дрогнули.

— Не знаю толком…

— Направитесь в Нортамберленд? Или в Лондон?

А хотелось спросить: «Вы снова когда-нибудь женитесь?»

— Теперь я свободен, — задумчиво произнес он. — Что-нибудь придумаю.

Миранда кашлянула и решилась сказать:

— Ваша мама говорила, что Вы появитесь в лондонском свете на дебюте Оливии.

— Сестре моя помощь не нужна.

— Ей — нет, — У Миранды от волнения сдавило горло. Это гордость мешает говорить! — А мне — очень.

Тернер повернул голову и удивленно посмотрел на нее:

— Тебе? Я думал, что о тебе позаботится мой маленький братик.

— Нет… Я хочу сказать, что не знаю. Уинстон ведь еще очень молод.

— Старше тебя.

— Всего на три месяца. Он еще учится в университете. И жениться так скоро не захочет.

— А ты? — Тернер, склонив голову набок, пристально смотрел на девушку. — Замуж не собираешься?

Миранда от смущения чуть не выпрыгнула из экипажа. Леди не пристало вступать в подобные разговоры!

— Конечно, я думала об этом, — запинаясь, ответила она, чувствуя, как горят щеки.

Он сверлил ее взглядом, и это продолжалось довольно долго, и когда Тернер наконец заговорил, она вздохнула с облегчением.

— Хорошо. Учту и подумаю о лондонском сезоне. Я пока что у тебя в долгу.

Боже, у нее голова идет кругом!

— Почему?

— Я должен извиниться перед тобой. За то, что произошло прошлой ночью… Мое поведение непростительно. Вот поэтому я настоял на том, чтобы проводить тебя домой.

Тернер нервно кашлянул и на секунду отвел глаза, но тут же снова посмотрел на нее.

— Я обязан просить прощения… и подумал, что лучше сделать это наедине.

Миранда смотрела прямо перед собой.

— Если бы я сделал это в присутствии семьи, то пришлось бы объяснять, в чем именно я раскаиваюсь, — продолжал он. — Не думаю, что тебе этого захотелось бы.

— Вы хотите сказать, что вам не нужно, чтобы этот эпизод получил огласку?

Он вздохнул и запустил руку в волосы.

— Нет, мне это ни к чему. Мне стыдно за мое поведение, и я бы не хотел, чтобы моя семья об этом узнала. Но я и о тебе тоже думал.

— Я принимаю ваши извинения, — тихо сказала она.

Тернер шумно выдохнул.

— Сам не знаю, что на меня нашло. Это даже не страсть. Не пойму что… Но ты не виновата.

Девушка бросила на него выразительный взгляд, по которому нетрудно было догадаться, что она чувствует.

— О, черт… — с раздражением пробурчал он и отвернулся.

«Прекрасно, Тернер. Целуешь девушку, а потом говоришь ей, что сделал это безо всякого желания».

— Прости, Миранда. Я неудачно выразился. Я осел. Последнее время я просто не в себе.

— Может, вам следует написать книгу, — язвительно заметила она. — «Сто один способ оскорбить молодую леди». Осмелюсь предположить, что половину из этого числа вы уже освоили.

Тернер удрученно вздохнул. Признавать свою вину он явно не привык.

— Это вовсе не означает, что ты лишена привлекательности.

Миранда была потрясена не столько его словами, сколько тем, что она вынуждена сидеть и слушать его. Ведь он ставит в неловкое положение их обоих. Он должен замолчать!

Обида в ее глазах затронула в его сердце крошечный уголок, куда многие годы он никого не впускал. И это заставило его сказать ей все, чтобы она его поняла. Миранде девятнадцать. Ее опыт общения с мужчинами ограничен Уинстоном и им самим. И оба они до сих пор были в ее глазах кем-то вроде братьев. Бедная девочка должна быть ужасно смущена: Уинстон вдруг вообразил, что она Венера, королева Елизавета и Пресвятая Дева Мария в одном лице, а он, Тернер, набросился на нее с поцелуями. Не совсем обычный день в жизни юной деревенской мисс.

И вот она сидит с ним рядом. Спина прямая, подбородок высоко поднят. И не испытывает к нему ненависти. Могла бы, но ничего подобного в ее душе, по-видимому, нет.

— Ты должна меня выслушать, — сказал он, взяв ее руку в свою. — Ты привлекательная. Очень даже.

Он смотрел на лицо Миранды и думал о том, что впервые хорошенько ее разглядел. Ее не назовешь красивой в общепринятом смысле, но в этих больших карих глазах есть что-то подкупающее и обаятельное. У нее безупречно чистая кожа и аристократическая бледность, что выгодно контрастирует с темными, блестящими волосами. Тернер вдруг заметил, что они у нее густые и чуть-чуть вьются. И еще, по-видимому, очень мягкие. Он касался их вчера ночью, но почему-то не помнит, какие они на ощупь.