— Эти? — на всякий случай уточнила Василиса.

«Молодцы», заметив, что на них смотрят, оглянулись. Увидели Василису — и дружно подались назад, подальше от нее. Один даже прошептал:

— Чудовище!

Василиса польщенно улыбнулась.

— Во-о-от, — тоже улыбнулся Алеша. — Вдруг они к тебе приставать начнут? Вот тогда-то мы их того!

— Тогда я их и сама того, — начала было Василиса, но молчавший до этого Миша перебил:

— Вася, не спорь. Ты у нас в группе единственная девочка. И мы просто обязаны тебя защищать. Мы же мужчины.

Василиса ничего не поняла, но подумала, что эта «чокнутость» ей тоже жить не мешает. И, чтобы сменить тему, поинтересовалась:

— А вы знаете, где у нас занятия?

Богатыри не знали, но узнать труда не составило: Илюшенька просто схватил первого же пробегающего мимо парнишку, поднял за ворот мантии и задал тот же вопрос.

Вскоре вся группа будущих боевых магов шагала к расписанию: Василиса в центре, богатыри по бокам. «Как за каменной стеной будешь», — говорил как-то князь, и Василиса с усмешкой подумала: «Не обязательно для этого замуж выходить, папенька».

У расписания толпились студенты, но богатыри быстро их разогнали, а потом тем же макаром (у пробегающих мимо) узнали, как добраться до кладбища.

В омнибус они не влезли.

— Прогуляемся? — предложила Василиса, когда Илюшенька попытался голыми руками расправиться с возницей («Мерзавец! Посмел брать плату как за двоих!»).

Солнце светило радостное, ветер дул теплый, так что почему бы не прогуляться? Богатыри согласились.

— А у нас в академии какая-то форма есть? — выспрашивала по пути Вася, прерывая очень уж мужские шутки попутчиков. Ребята уже по третьему кругу рассказывали, как они недавно в трактире всех девиц… того. И ни одна не отказалась! Причем Вася все равно не понимала, о чем они, что было вдвойне обидно.

— Да вроде есть… — задумался Илюшенька.

— Мантии, для первокурсников темно-зеленые, — отозвался Алеша. — Их слуги должны были утром принести.

— Мне не принесли, — удивилась Василиса.

— Ну так… мы того, дверь тебе новую утром ставили, — пробормотал Илюшенька. — Слуга пробегал, да… Но мантия нам не понравилась, и мы… того…

— Чего?

— Отправили твою перешивать, — ухмыльнулся Алеша, — простая она больно. Для тебя, Вася, не годится. А наши нам не подошли. Так что завтра принесут. И вообще, не все ли равно, какая у нас форма?

— Нарушение правил скажется на оценках, — заметил вдруг молчун Миша.

Тут даже Василиса фыркнула. Оценки ее волновали меньше всего.

На кладбище было тихо, спокойно и просто неприлично солнечно. А еще пусто: преподаватель безнадежно опаздывал. Будущие боевики устроились на скамеечках у сторожки гробовщика, и Илюшенька завел длинный монолог о том, как он однажды встретил упыря. Все сводилось к тому, что упырь от Илюшеньки убежать не успел… Василиса его пожалела, а вот все остальные смеялись и давали советы, что Илюшеньке делать, если он наткнется на упыря снова, — когда очередной взрыв смеха прервал запыхавшийся голос:

— Неужели пришли?! — причем таким тоном, что звучало оно как: «Че приперлись?»

Студенты оглянулись, и в спешащем к сторожке взмыленном юноше Василиса узнала вчерашнего Одуванчика. За ночь он как будто еще сильнее похудел, а его пальто из бежевого давно превратилось в серое, зато волосы золотились на солнце просто неприлично ярко для преподавателя по нежити (разве им не положено всем быть как… как Василисин папа?). И весь вид у преподавателя был очень… жалкий. Особенно то, как Одуванчик, отдуваясь и спотыкаясь, тащил с десяток лопат.

— Девочка, вы кладбищем ошиблись, — прокомментировал появление преподавателя Алеша.

— Глаза разуй, жертва сельской селекции, — тут же отозвался Одуванчик, останавливаясь перед студентами и бросая лопаты им под ноги. — Что, вы ли группа боевых магов с первого курса, можно не уточнять? — Он задрал голову, выслушал мертвое молчание и продолжил: — А я ваш куратор, Эрик фон Цветкофф.

— Цветкофф?! — тут же заржал Илюшенька.

— Это все, что тебя интересует?! — рявкнул Эрик — довольно громко для своей субтильной комплекции.

Мертвая тишина наступила снова.

— Еще какие-нибудь комментарии по поводу моей внешности, фамилии или рода деятельности будут? — Под взглядом преподавателя даже богатыри как будто уменьшились, а Василиса поняла, что ни черта не разбирается в людях. Это правда он вчера про маменьку говорил? — Замечательно. Тогда пройдемся по списку. Так… Алеша, Вася, Илюшенька и Миша. И да, у меня тоже есть что сказать о ваших именах, но я вежливый и промолчу. А теперь давайте я угадаю, кто есть кто… — Не глядя, он указал на Василису: — Илюшенька — это, полагаю, вы?

— Я это, — недовольно пробасил Илюшенька.

Эрик изогнул брови и снова ткнул в Василису пером.

— Что ж… А вы?..

— Вася.

Одуванчик издал такой звук, словно с огромным трудом сдерживал смех.

— Ясно… Значит, Вася… — Он покосился на девушку, поймал ее взгляд и почему-то смутился. — Прошу прощения, но как я мог предположить?.. Ладно, продолжаем. Алеша?

— Я, — отозвался тот.

Мишу Одуванчик угадал самостоятельно.

— Что ж, поздравляю вас с вашим первым учебным днем, — тоном весьма далеким от поздравления продолжил Эрик. — Как я уже сказал, я ваш куратор, и если у вас появятся вопросы или проблемы, за разъяснениями и помощью обращайтесь ко мне. Если же у кого-то из-за вас появятся проблемы… Но очень надеюсь, что не появятся…

— А что вы тогда сделаете? — перебил Алеша.

Одуванчик вздохнул.

— В академии имеется целая система дисциплинарных наказаний, предлагаю ознакомиться с ней самостоятельно…

— Нет, а что вы сделаете, если я, например, назову вас снова Цве… — Алеша неожиданно замолчал и вытаращил глаза. Так смешно, что Василиса, не удержавшись, прыснула от смеха.

— Итак, сегодня у нас сдвоенный практикум, — словно ни в чем не бывало продолжал Эрик. — Выбирайте лопаты и следуйте за мной. — Он подождал, пока студенты будут готовы, и, нахмурившись, по-прежнему не глядя на Васю, попросил: — Возьмите другую лопату. Та, что у вас, сломана. Между прочим, — он повысил голос, — поэтому здесь лопат в два раза больше, чем вас. Плюс еще две запасных.

— Для упыря, если мы его найдем? — просиял Илюшенька.

— Не найдете, — отрезал Одуванчик. — Алеша, вам еще нужно помолчать или вы уже успокоились? В первом случае — кивните, во втором — ну что вы там мне сейчас корчите?

Алеша, беззвучно смеясь, покивал. Эрик вроде бы ничего не сделал, но смех стал уже не беззвучным.