Люди, хотя все еще недоверчивые, по крайней мере, уже перестали казаться ожидающими немедленного расстрела.

Хоть что-то.

Вежбовский, естественно, знал, что после Дня необходимость соблюдать конвенции снизилась и реальности войны вошли в противоречия с высокими идеалами цивилизованного конфликта. Но он всегда полагал, что офицеры помнят о правилах, и теперь радовался, что – по крайней мере, в случае с Картрайт – это оказалось верным.

Он улыбнулся при виде Рикардо, объясняющего какому-то десятилетнему пацану необходимость принять укрепляющий спрей. Невысокий санитар бурно жестикулировал, размахивая дозатором во все стороны. У соседней палатки Киса вела разговор с темнокожей беременной американкой. Одновременно девушка быстро проверяла содержимое аптечки, даже не глядя на медикаменты. Поляку было даже интересно, какое средство для беременной можно найти в военном медицинском пакете.

Рядом с Марчином Ковбой скручивал сигарету. Когда увидел, что рядовой смотрит на него, протянул мешочек с табаком в его сторону и вопросительно приподнял брови.

– Спасибо, нет. – Вежбовский отрицательно качнул рукой.

– Как хочешь, – пожал тот плечами и ловко закончил сворачивать самокрутку.

Марчин снова почувствовал влагу в обуви – понял вдруг, что не обращал на это внимания в последние несколько минут. Это был явный знак, что адреналиновый приход заканчивается.

Первая битва на Нью-Квебеке прошла на удивление хорошо.

* * *

Двадцатью минутами позже его подозвал Санчес. Командир третьего отделения как раз разговаривал с представителем гражданских (Майн, так он, кажется, назвался, напомнил себе Марчин). Поляк подошел к сержанту, бредя в глубокой, по щиколотки, воде, стоящей над вязкой грязью.

– Хорошо, Вежбовский, что ты на месте. Господин Майн, – сержант указал на своего собеседника, – говорит, что внутри базы находятся сердечные лекарства госпожи… э-э… Кэрант?

– Кэннаранте, Жозефина Кэннаранте, – поправил гражданский, чуть кривясь. Указал на примерно тридцатилетнюю, вполне симпатичную темнокожую женщину, которая присела на складной стул. Укутанная в армейский плащ, она вытягивала руки к переносному обогревателю. Внимательно следила за говорящими, но едва только Вежбовский глянул в ее сторону, отвела взгляд. – Синдром Ингерсолла, ей нужны ее лекарства каждые шесть часов.

– Да, Кэннаранте. – Санчес улыбнулся. – Они не могут входить в здание, а потому туда сходишь ты и принесешь ее барсетку.

– Слушаюсь, – кивнул Марчин.

– Это синяя сумочка из сельвы, примерно такого размера. – Майн очертил руками в воздухе прямоугольник размером с датапад. – Она в жилом помещении номер два, на постели справа от входа.

– Синяя, в помещении два, справа. Без проблем, – повторил Вежбовский.

Гражданский кивнул.

– Ну так вперед, Верба, давай. – Командир похлопал Марчина по плечу.

– Слушаюсь. – Поляк еще раз взглянул в сторону Жозефины Кэннаранте, но американка смотрела в грязь под ногами. Пару мгновений солдату хотелось подойти к ней и сказать, что ей не стоит бояться, что они не враги, что сражаются только с армией, а согласно законам войны гражданские – святое. Он уже почти шагнул, но потом передумал. С чего бы ей ему верить? Ведь это из-за их вторжения ей приходилось сидеть теперь на болоте на раскладном стульчике, а получит ли она свои лекарства, полностью зависело от доброй воли захватчиков из Сорокового полка.

Он тихонько вздохнул и направился к бункеру базы.

Первым, кого он встретил внутри, был Шкаф, небрежно опершийся о стену рядом со входом в помещение связи.

– Что у вас? – спросил Марчин. – Лейтенант продолжает допрос?

Шкаф мотнул головой на прикрытую дверь.

– Уже все, – чуть скривился. – Естественно, мы из них ничего не вытянули. Наши умелые инфожокеи, кажется, тоже только эхо и поймали, потому мы, скорее, в… Ну в болоте. Картрайт сейчас докладывает штабу в Юно, сержант с ней.

Вежбовский после короткой схватки с любопытством, которая закончилась сокрушительным поражением, подошел к двери и встал рядом со Шкафом.

– …Увы, я не могу подтвердить, какую именно информацию передала эта база, – услышал он голос Картрайт, доносящийся из помещения связи. – Логи были частично уничтожены, и мы не сумеем на месте их восстановить. Так точно, пересылаю. Понимаю. Понимаю. Жду приказов, Бритва Два, отбой.

За дверью на короткий миг установилась тишина, прерываемая только стуком ногтей о поверхность какого-то из пультов. Наконец лейтенант заговорила снова:

– Посмотрите, сумеем ли мы узнать, что де-факто было переслано. Сейчас это очень важная информация.

– Центральный буфер вычищен, это задание на несколько дней для кого-то с оборудованием получше… – начал Кудлатый.

– У вас не больше полутора часов. Через два с половиной это место не будет прикрыто спецами по электронной борьбе… Даже ребенок сумеет переслать что-то на орбиту. Мы должны знать. Жду, что вы сделаете, что будет в ваших силах, – отрезала Картрайт. – Докладывайте о результатах.

В коридоре Вежбовский и Шкаф обменялись взглядами. Пулеметчик пожал плечами.

Секундой позже они услышали шаги внутри помещения. Уверенные, быстрые, почти маршевые. Картрайт было легко отличить от неровной и словно заплетающейся походки СиДжея и от легких, напоминающих бег трусцой шагов Исакссон или расхлябанных – Кудлатого. Лейтенант направлялась в их сторону.

Вежбовский поспешно отступил. В конце концов, ему нужно было найти лекарства.

* * *

В следующие полчаса почти ничего не произошло. Третье отделение – кроме Кудлатого, все еще работающего с американским оборудованием, – сменило второе на внешней охране. Лейтенант ни на минуту не выходила из здания, зато освободила Макнамару, который принял командование лагерем.

Сидя на раскладном стуле, с армейской рацией на коленях, Марчин поигрывал своей колодой. Быстро перетасовал – так, чтобы не позволить себе запомнить расклад, – и открыл первую из карт. Рыжий король червей смотрел на него с аверса пластикового прямоугольника. Под светом здешнего солнца он выглядел совершенно как Макнамара. Только борода другая. Марчин представил себе рослого сержанта в золотой короне и с державой в руке. Если еще добавить акцент… Он тихонько захихикал. Но черви могли оказаться неплохим гаданием на будущее. Он спрятал карты в карман и занялся едой. В первом пакете отказала система подогрева, потому пришлось довольствоваться холодным, но он не принял это близко к сердцу. Куда больше его интересовало окружение. Хотя фонари помогали, видимость все равно не превышала тридцати, может, сорока метров. Туман, который тут всюду царил, редел внутри обозначенного прожекторами лагеря, чтобы сразу за ним продемонстрировать свое всевластье.

Вежбовский прожевал очередной кусок холодной порции, продолжая всматриваться в болото. Хотя рапорты ничего не говорили об опасности – кроме опасности утонуть, да и путь к американской базе вряд ли можно было считать серьезным приключением, он ужасно радовался, что это не его отделение должно сидеть на внешних постах.