— Ты что, обиделась, что ли? — Водитель удивленно посмотрел на меня. — Я же не со зла!..

— Я это поняла, — перебила я его. — Забудем! Расскажи-ка мне лучше, что за коллектив у вас работает.

Всю дорогу до аэропорта мы провели за дружеской болтовней. Слава рассказывал мне о сотрудниках фирмы. Я внимательно слушала. Всегда полезно поднабраться живых впечатлений. Они могут прекрасно дополнить сухие строчки досье.

Впрочем, ничего нового я для себя не узнала. Разве только то, что Ридле знает о своих сотрудниках буквально все! Особенно внимательно он присматривается к новичкам. За отца родного его, конечно, никто в фирме не считает, но его боятся и как следствие уважают.

Почти у аэропорта я полюбопытствовала, давали ли Элле баллончик для охраны немцев. Слава несколько секунд сосредоточенно вспоминал, а затем проговорил:

— А бог его знает! Элка — баба скрытная, и были ли у нее такие обязанности, я не знаю. По-моему, ничего она с собой не носила. У меня-то «ствол» есть, а о других я и не задумывался.

Поскольку мы в это время подъехали к аэропорту, то наш задушевный разговор со Славой оборвался. Он остановился на стоянке, и я выбралась из микроавтобуса, чтобы идти встречать гостей.

Перед тем как оставить водителя в одиночестве, я заглянула в салон микроавтобуса, чтобы проверить, привели ли его в порядок. За это Слава на меня даже немного обиделся, но мне на его обиду было начхать. Должна же я была делать свое дело? И когда бы я установила в салоне «жучок», если бы не сделала это сейчас?..

К ограждению посадочной полосы меня пропустили без проблем: стоило только показать нужный пропуск. Дальше, правда, я не прошла. Строгий сотрудник милиции объяснил, что нужно сначала дождаться посадки самолета. Да я и не торопилась.

Когда-то давно над этим аэродромом стоял постоянный гул. Машины взлетали в небо и опускались на землю одна за другой. И небольшие «Як-42», и «Илы», похожие на налимов-переростков, и гордость нашего аэрофлота — «Ту-134».

Движение самолетов было столь оживленным, что аэродром собирались переносить за черту города. Теперь такой проблемы перед городскими властями нет, потому что люди перестали летать из-за бешеной дороговизны билетов. Может, когда-нибудь все вернется, а сейчас мне вспомнились времена моей юности.

* * *

Облака разорвали свой плотный строй незадолго до подлета к аэродрому. Земля с такой высоты совсем не была похожа на глобус. Она казалась скорее вогнутой чашей, чем объемной полусферой. Вокруг, куда ни кинь взгляд, простирались необъятные леса, лишь кое-где разбитые квадратиками пашен да скоплениями домиков. Домики казались с высоты не больше ногтя большого пальца, и это меня забавляло.

Самолет попрыгал по неровной взлетно-посадочной полосе и остановился, едва не уткнувшись носом в ангар, построенный из гофрированного железа. Едва заглушив моторы, пилот поднялся с кресла и открыл борт. Он откинул складную лесенку и прогудел простуженным баритоном:

— Все, прибыли. Можете выгружаться…

В салоне нас было четверо. Трое парней и я. На борту самолета мы оказались час назад, но перезнакомиться толком не успели: слишком громко гудели моторы самолета и из-за них разговаривать было невозможно.

Первым на землю спрыгнул долговязый парень, который еще в полете выказывал наибольшую активность. Он всю дорогу пытался завязать с кем-нибудь разговор и даже забирался в кабину пилота, откуда и был с позором выставлен. Ближе к концу полета его укачало, и парень несколько сник, но все равно старался сохранить бодрый вид.

— Налетался, голубь? — с усмешкой спросил его пилот, когда парень покидал борт самолета. — А то залезай обратно. Я тебя еще прокачу…

Парень ничего не ответил. Он даже не повернулся к пилоту, спеша к человеку в камуфляже, неподвижно стоявшему у ангара.

Этот человек смотрел на нас с чуть ироничной улыбкой. Издалека он показался мне похожим на отца. Именно таким, спокойным, уверенным в себе и чуть ироничным, я и запомнила его навсегда. И отцу, наверное, было столько же лет, когда он с мамой улетел в Нагорный Карабах, оставив меня на попечение бабушки. Больше я ни отца, ни матери не видела. Нам даже не прислали их гробы.

От вида человека, встречавшего нас, у меня чуть защемило сердце, но я быстро справилась с собой. Не хватало еще распустить нюни в первый же день учебы на секретной базе Министерства обороны!..

Чеканя шаг, я подошла к человеку в камуфляже и доложила о прибытии. Он ничего не ответил, только кивнул головой. Лишь когда подошли все члены нашей четверки, человек заговорил.

— Фамилия моя Суров. Звание — майор, — лаконично представился он. — На этом этапе обучения я буду старшим в вашей группе. Ни на какие поблажки не рассчитывайте. Требования будут жесточайшие. Всех недовольных и несправившихся буду безжалостно отсеивать. Все вопросы зададите потом, а сейчас марш к машине!..

Суров повернулся и зашагал к «УАЗу», стоявшему неподалеку. Мы поспешили за ним. Первое мое впечатление об этом человеке разлетелось после этих слов, словно дым под порывом ветра. Мой отец никогда бы не сказал так своим солдатам. Тогда я решила, что, наверное, возненавижу его!

Но это было так давно…

* * *

Из воспоминаний меня вырвал рокот турбин приземляющегося самолета. Престарелый «Ил-76» заходил на посадку, и по аэропорту объявили, что это именно тот рейс, который я жду.

Гости из Германии оказались довольно милыми людьми. Четверо из них первый раз были в России и ничуть не скрывали своего любопытства. Они всюду совали свой нос, и мне постоянно приходилось отвечать на их бесконечные вопросы.

Сначала меня раздражала их бесконечная болтовня. Несмотря на то что «железный занавес» разрушился уже давно, эта четверка немцев все еще смотрела на Россию как на страну дикарей.

Они весь день высматривали на улицах Тарасова страшных бородатых чеченцев и не желали верить, что город оказался вполне европейским. Радовало одно: эти любопытные немцы все же знали, что медведи у нас по улицам не ходят!

Пятый гость всю дорогу смотрел на них с улыбкой. Он уже прилетал в Тарасов пару раз и город знал неплохо. Он даже поинтересовался, почему сегодня гостей сопровождаю я, а не Элла, и выразил несколько ироничное сочувствие по поводу ее болезни.

Звали этого немца Ральф Хольберн, и он был одним из поставщиков машин для «Gediehen». Он старался держаться от остальных четверых гостей подальше и, похоже, считал их не меньшими дикарями, чем они думали о нас, русских. Мне он сразу понравился, хотя это не помогло ему спастись от моего «жучка».

Еще вчера я думала о том, куда прицепить подслушивающие устройства гостям Ридле. Я прекрасно понимала, что не могу быть сразу в нескольких местах, а «жучки» были именно тем безотказным средством, что позволят мне быть в курсе всех разговоров.

Ни пиджаки, ни рубашки, ни галстуки гостей для моих целей не подходили. Пиджаки в такую жару непременно снимут. Рубашки поменяют после душа, хотя это и необязательно. Немцы никогда особой чистоплотностью в одежде не отличались. Галстук, естественно, тоже можно поменять. Оставались только ремни.