Эта мысль, на фоне недавних событий и выпитого, вызывает легкое головокружение, и Закери, извинившись, отправляется в туалет.

Однако ж там викторианский рисунок обоев, многажды повторившись в зеркале, зовет в бесконечность, и легче ему ничуть не становится. Он снимает очки, кладет их рядом с раковиной, плещет холодной водой себе в лицо.

Смотрит на свое размытое, влажное отражение.

Олдскульный джаз, который снаружи звучит негромко и очень приятно, в этой маленькой комнатке оглушает, и Закери кажется, что он валится вниз, сквозь время.

Расплывчатый человек из зеркала смотрит на него и, похоже, сбит с толку не меньше.

Изо всех сил стараясь взять себя в руки, Закери вытирает бумажным полотенцем лицо. Как только он надевает очки, все детали становятся чрезмерно отчетливыми: медь дверной ручки, подсвеченные бутылки за стойкой бара. Он возвращается к столику.

– Тут какой-то тип на тебя пялился, – говорит ему Кэт, когда он усаживается. – Вон тот – ох, надо же, он, похоже, ушел. – Она оглядывает бар и хмурится. – Вон там он сидел, в углу, сам по себе.

– Очень мило с твоей стороны сочинить мне мифического поклонника, – отвечает Закери, отпив из второй своей порции коктейля, которую принесли, пока его не было.

– Нет, он был! – протестует Кэт. – Я не выдумываю, подтверди, Лекси!

– В углу точно кто-то сидел, – кивает та. – Но я понятия не имею, пялился он на тебя или нет. Мне казалось, он книжку читал.

– Вид у него был печальный, – говорит Кэт, еще раз озирая помещение бара, но потом меняет тему. Закери мало-помалу увлекается разговором, а за окном снова начинается снегопад.

Оскальзываясь на раскатанном льду, они возвращаются в студенческий городок и расстаются в пятне света от уличного фонаря, там, где Закери надо свернуть на кривую улочку, которая ведет к общежитиям аспирантов. Он улыбается, слыша, как замирает в отдалении их болтовня. Снежинки ложатся ему на волосы, липнут к стеклам очков. У него возникает чувство, что за ним наблюдают, он оглядывается через плечо, но видит только снег, и деревья, и красноватое зарево в небе.

У себя в комнате Закери, с затуманенным после коктейлей сознанием, возвращается к “Сладостным печалям” и принимается читать заново, но после двух страниц сон одолевает его, и книга, закрывшись, падает ему на грудь.

Утром он первым делом видит ее и, не дав себе времени подумать, сует книгу в портфель, облачается в пальто и сапоги и идет в библиотеку.

– Елена здесь? – спрашивает он джентльмена за кафедрой книговыдачи.

– Она за справочной стойкой, налево за углом.

Закери благодарит библиотекаря, направляется через атриум и, завернув за угол, видит стойку с компьютером, а за ней – Елену, волосы заколоты в пучок, уткнулась в очередного Рэймонда Чандлера, на сей раз это “Обратный ход”.

– Я могу вам помочь? – спрашивает она, не поднимая глаз, но, подняв, восклицает: – О, привет! Не ожидала увидеть тебя так скоро.

– Мне покоя не дает наша библиотечная тайна, – правдиво отвечает ей Закери, – Как тебе эта? – указывает он на Чандлера. – Я ее не читал.

– Пока ничего, но я не даю оценок, пока не дошла до конца, потому что никогда ведь не знаешь, что там случится. Я читаю все его книги в порядке издания, и “Глубокий сон” нравится мне больше всего. Ты, верно, хочешь, чтобы я распечатала тебе тот список?

– Да, пожалуйста, – говорит Закери, довольный тем, что удалось произнести это влегкую, небрежно.

Елена печатает, смотрит на экран, ждет, потом допечатывает что-то еще.

– Похоже, все остальные книги идут, как полагается, под именем автора, так что тайн вроде бы нет. Книжки и художественные, и научные… или научно-популярные. Я бы помогла тебе их отыскать, но до одиннадцати прикована к этой стойке. – Она бьет по кнопке, в результате чего оживает древний принтер, который стоит бок о бок со столом. – Насколько могу судить, дар состоял из большего числа книг, чем в этом списке. Наверно, они в совсем плохом состоянии, выдавать на руки их нельзя. Ну, вот эти двенадцать. И, знаешь, может быть, та, что у тебя, это второй том чего-то другого? – Она протягивает Закери список, в котором названия, авторы и библиотечные шифры.

Предположение ее веское, и Закери оно тоже в голову приходило. Он пробегает глазами названия, но ни одно из них не выглядит ни значимым, ни загадочным.

– Ты – настоящий библиотечный детектив. Просто супер, – говорит он. – Спасибо тебе.

– Не за что, – отвечает Елена и снова берется за Чандлера. – И тебе спасибо, что разнообразил мой день. Дай мне знать, если что-нибудь не заладится.

Начинает Закери с исхоженного им отдела беллетристики. Просматривает полки в зыбком свете непрочных ламп и находит пять названий из списка, сделанного в алфавитном порядке.

Первая книга оказалась как раз в тему – это приключения Шерлока Холмса. Вторая была “По эту сторону рая” Фитцджеральда. О двух следующих он никогда не слышал, но книги были как книги, со всеми выходными данными, как полагается. Последняя – “Les Indes noires”, “Черная Индия” Жюля Верна, оригинальное французское издание, и значит, стояла она не на своем месте. Все книги, на первый взгляд, обычные, пусть и старые, давно изданные. Ни одна из них ничего общего не имеет со “Сладостными печалями”.

Взяв подмышку все пять книг, Закери перемещается в тот раздел книгохранения, где содержится научная литература. Тут дело идет сложнее. Он сверяет и перепроверяет шифры, буксует и возвращается назад. И когда наконец разыскивает оставшиеся семь книг, энтузиазм его слабеет, поскольку и они тоже ничем не напоминают “Сладостные печали”. Большая часть книг – по астрономии и картографии.

Последний рейд приводит его назад к художественной литературе, в секцию мифов. Там стоит “Век сказаний, или Красота мифологии” Булфлинча. На вид книга совсем новая, будто ее сроду не открывали, хотя издана она в 1899-м.

Закери кладет синий с позолотой том поверх стопки книг. Бог войны Арес, бюст которого помещен на обложку, выглядит печально-сосредоточенным, глаза опущены, словно он, подобно Закери, расстроен тем, что не удалось найти что-то в пару к “Сладостным печалям”.

Он идет наверх, в почти что пустой читальный зал (библиотекарь расставляет книги с тележки, студентка в полосатом свитере печатает на лэптопе, мужчина, похожий на профессора, вообще-то читает роман Донны Тартт), направляется в дальний угол и раскладывает свою добычу по самому просторному из столов.

Методично осматривает каждый том. Ищет улики, по одной пролистывает все страницы, проверяет концовки. Удерживает себя от того, чтобы отклеить штрихкоды, ведь не похоже, чтобы хоть один из них скрывал под собой что-то важное. А потом, что, собственно, скажут ему еще одна пчелка, еще один ключ или меч?

После осмотра семи книг, в которых даже ни один уголок не загнут, Закери прикрывает измученные глаза. Он нуждается в перерыве и, пожалуй, в кофеине тоже. Он достает из портфеля блокнот и пишет записку, в которой, подозревает, может возникнуть нужда: “Буду через 15 минут. Пожалуйста, не возвращайте на полку”.