– А что вы знаете о жемчуге?

Это был бы полный аншлаг.

Я изменил маршрут нашего следования. Подсобка (уже не однажды выручавшая меня), – решил я, – самое удачное место для такого рода беседы – подальше от чужих ушей и глаз. Мы сели напротив друг друга, и я с недоумением уставился на него, однако, как у меня хватило смекалки включить диктофон, я определённо сказать не могу, но честь мне и хвала, я это сделал.

– Лиа, «Муу-Пуклип, нигапурбалеле, пурба, пурба», «cuerpo jefe», – произнёс снова странный субъект (благодаря музыкальному слуху, но не понимая смысла, запомнил я).

Очевидно решив, что если он придаст своему изложению больше колорита, я его лучше пойму: он достал трубку и стал её раскуривать, одурманивая дымом себя и меня заодно, у меня даже закружилась голова, сказалось, видимо, бессонное время, проведённое у кроватки дочки Эндрю. Он, слегка раскачиваясь, затянул песню-речитатив, всё больше впадая в какой-то экстаз, вовлекая в него и меня. Я, как болванчик, раскачиваясь вместе с ним в ритме его песнопения, бессознательно опустил руку за жемчужиной в карман, но рука поймала воздух и раскрылась пустой ладонью перед носом незнакомца. Его глаза налились кровью… или мои, точно не знаю…

Потом он внезапно испарился, как будто улетел вместе с клубами табачного дыма своей трубки.

«Мне это всё порядком надоело. Не нужны мне ваши жемчужины, ей-богу».

Я отправился бродить по театру в поисках Глеба Максимилиановича.

«Никого не было в зоне доступности моего пиджака, кроме него, – убеждал я себя, всё больше и больше раздражаясь. – Вот ведь, клептоман какой…»

– Глеб Максимилианович, – обратился я к нему как можно спокойнее.

– Да, друг мой?

– Мы же неплохо с вами сосуществуем. Я обещаю, что никогда не напомню вам о содеянном, но я очень хочу, чтобы в карман моего пиджака снова вернулось то, что из него исчезло.

Совершенно с невозмутимым, каким-то просветлённым взором только что причастившегося грешника Глеб Максимилианович в очередной раз предложил мне минералки, и в очередной раз она была мной отвергнута.

– О чём это вы, Евгений, лучше вот – попробуйте, литиевая батарейка-то ещё действующая, – сказал он, лизнув батарейку, и протянул её мне для точно такой же идентификации, как молочному брату.

Ну как тут к нему относиться? Обижаться, выяснять что-то – просто юродивый какой-то.

Не добившись от Глеба Максимилиановича ничего вразумительного, меня осенило: Эндрю ведь переводчик. Ему и карты в руки. Словом, зная, что сегодня его смена, я пошёл его разыскивать.

– А я иду к тебе, – сказал Эндрю, буквально торопясь мне навстречу.

– А я к тебе. Что не позвонил?

– Я видел тебя с очень странным типом, заметь, наблюдал за вами для твоей безопасности, но не довёл своё благое дело до конца: как всегда мне нашлась срочная работа, но я, как только освободился, пулей к тебе. Ну что, свалил этот комедиант?

– Свалить-то свалил, но головную боль мне оставил.

– А с Жанной своей поговорил? – спросил Эндрю.

– Как ты себе это представляешь? Да и времени пока не было встретиться, а по телефону не хочу, мне надо её глаза видеть – это как минимум…

– Вот и я по телефону не захотел, мне надо твои глаза видеть – как максимум.

– Роль готовишь, монтировщик сцены? Колись, что тебе от меня нужно.

– Как тебе идея посидеть с моей бэби?

– Опять?!

– Андерсен должен рассказать свою сказку до конца. Ты же ответственный человек, я знаю, иначе я бы с тобой не связался.

– А тебе будет партийное задание, – и я передал ему диктофон, рассказав в деталях и красках о своей встрече со странным незнакомцем.

Эндрю был доволен тем, что мне пригодились его знания. Он отдал мне ключи от квартиры, и я пошёл на встречу с Галчонком и «Маленькой курочкой Фёклой».

Направляясь к дому Эндрю, я вспомнил его рассказ о необычном знакомстве с женой. Мы с ним только начали общаться, и я ничего не знал о его семейном положении, никак не предполагая, что он уже обременён брачными узами, и уж тем более – исключал наличие у него ребёнка. Он мне казался молодым беззаботным интеллектуалом…

Мы тогда с ним пошли в бар недалеко от театра, и я обратил внимание, что он совсем не реагирует даже на откровенный флирт со стороны девушек за соседним столиком. Одна из этих девиц проявляла к нему явный интерес, несколько раз вставала со своего места, стараясь будто ненароком коснуться Эндрю то рукой, то бедром…

Он сидел в этом смысле отрешённо, весь сосредоточенный на разговоре со мной. Я, наблюдая эту мизансцену, решил обратить его внимание на то, что творится вокруг его персоны. Он почесал правое ухо, рассмеялся и рассказал мне историю своей любви:

– Это была очень странная новогодняя ночь. Я постараюсь тебе описать свои чувства и ощущения, которые я испытал тогда, и как они, несмотря на абсурдность их возникновения, кардинальным образом воздействовали на мою жизнь.

Признаюсь, жажда чувственных переживаний била через край. Не могу сказать, что я был неразборчив в своих привязанностях и симпатиях к женскому полу. Но бывают такие моменты, когда хочется «закрыть глаза» и представить, что с тобой та единственная и неповторимая, которую ты пока не встретил, но, если придать своим чувствам немного фантазии, то вполне можно смириться и принять желаемое за действительное. Итак, мы собирались встретить Новый год у моего друга Толика, и он обещал устроить, как он выразился, настоящий сейшн с двумя однокурсницами из его института.

Определённость в его выборе существовала: ему давно нравилась какая-то Тамара, а её подружка предназначалась мне. Кот в мешке, так сказать, но это лучше, чем ничего, вернее – никого. Я не переношу одиночества и не собирался становиться затворником и монахом, да ещё в новогоднюю ночь. Этих девчонок я раньше не видел. И, когда позвонили в дверь, я с лёгким, не отягощённым никакими кармическими предчувствиями сердцем, растворил её перед очаровательными барышнями и с одной из них встретился взглядом, который приковал меня своей какой-то необъяснимой глубиной, в которую очень хотелось заглянуть и увидеть дно или хотя бы узнать – есть ли это дно вообще. У двери возникло лёгкое замешательство, потому что определить глубину глаз я, естественно, не мог, а оторваться от них – также не представлялось возможным.

Кое-как уговорив себя отвести взгляд, я вспомнил об обязанностях джентльмена и стал не в меру суетливо помогать девчонкам разоблачаться от верхней одежды. И тут мой друг подошёл к девушке с бездонными глазами и чмокнул её в щёку. Я всегда считал, что мужская дружба – превыше всяких там отношений с девчонками, и поэтому даже на тот момент без особого сожаления бросил последний взгляд в бездонные девичьи глаза-озёра и более внимательно посмотрел на её подружку. А что, очень даже симпатичная деваха.