в том, что пребывание в таких карманах, где нет мастеров, – для нас энергетически затратное дело. Нам приходилось ходить как минимум втроем и иногда проводить в поисках неделю, а порой и все две.

– Что же вы ели столько времени? – ужаснулся Славик. – Это ж сколько сухпайков таскать пришлось бы?

– Питались едой, которая была в таких городах. Как и дышали их воздухом, – пожал плечами Марвин, не видя ничего страшного в этом. – И постоянно наблюдали все эти явления, ожидая, пока человек хоть как-то себя выдаст. Включит свет, например, в одной из квартир, или где-то мелькнет тенью. Также сложности вызывало у нас то, что мы иногда тратили очень много времени на пребывание там, обессиливали, но делали то, что нужно, находили этого человека, выводили… А карман опять не схлопывался! Это говорило о том, что есть еще кто-то внутри. И мы опять могли зайти туда на неделю, и, что самое ужасное, порой попадались обученные люди, которые сидели в кладовках своих девятиэтажек, где не было окон, аккуратно ходили, даже практически не смывали у себя воду. То есть все делали с потрясающей осторожностью.

Но карман мы не могли оставить несхлопнутым, ведь из этой квартиры потом кто-нибудь мог туда попасть и угодить в эту так называемую ловушку. И мы поняли, что задача этих определенных сил, которые курируют все эти карманы и дают возможность мастерам это делать, – создать как можно большее количество карманов и как можно дольше продлить их существование. Вот поэтому и находились такие люди, которые поддерживали их, затаившись в какой-то части города.

Пока Славик перерабатывал услышанное от коллеги, Марвин успел закончить с намеченными на день целями и теперь искал место, где можно остановиться на заслуженный отдых. Хотелось неспешно выпить кофе, перекусить чем-то, кроме опостылевших галет, и посидеть в тишине. У Марвина разболелась голова от резких звуков города и от собственного голоса, уж наговорился так наговорился сегодня.

Но планы Марвина осуществились не полностью. Едва они перестали усиленно жевать и заварили кофе из пакетика, Славик, потягиваясь и отхлебывая из кружки, попросил продолжить рассказ, начатый днем.

– Кхм, – подавился Марвин той бурдой, которую производители пакетированного кофе называли кофе. – Может, поспим, дежуря посменно, а завтра продолжим?

– Не думаю, что смогу уснуть в этом… городе, – признался Славик.

Марвин сделал еще один глоток из кружки, скривился – это ж надо так испоганить его любимый напиток! – и, вздохнув, продолжил свой рассказ.

– Мне в память врезалось несколько городов, созданных мастерами. Очень темные, отчужденные, пустые миры – детище их разумов, это было представление о тех городах, в которых они жили. На что были похожи эти карманы, когда мы зашли?.. Вот заходишь ты в кладовку в реальном городе, разворачиваешься на триста шестьдесят градусов. Если выйдешь по часовой стрелке – выйдешь в его городе. Развернешься против часовой стрелки – тоже выйдешь в его городе. Но чтобы вернуться, нужно развернуться в обратную сторону. Если развернулся десять раз – столько же нужно сделать для выхода. Это был как бы такой код совпадения. То есть большинству из людей, чтобы вернуться в свою реальность, нужно было зайти в кладовку и повернуться в ней на триста шестьдесят градусов. Но они не знали об этом; большинство просто не видело выхода из города. Попав в него, они так и находились в нем, думая, что это их город.

– А у них не вызывало вопросов отсутствие людей? – не выдержал и перебил Марвина Славик.

– Вызывало, конечно. Но им объясняли это разными способами. К примеру, мастер говорил, что он из космодесанта, спаситель, что все люди ушли, а он оставил только этого человека. Всегда придумывалась красивая легенда. Что люди улетели на другую планету, ушли куда-то, умерли от лихорадки… Да мало ли, что можно придумать.

– Так а выйти можно было через любую кладовку?

– Обычно нужно было выходить через квартиру мастера. В ней или зайти в кладовку, или в небольшую комнату, развернуться, угадав направление, и выйти уже в реальном мире.

– А как же квартиру найти? В немаленьком городе.

– Проще всего, конечно, можно было бы поставить камеру для слежки за посыльными, их один-два, за ними проще всего проследить.

Ненадолго повисло молчание. Славик что-то обдумывал, незаметно для себя прихлебывая уже третью кружку кофе, а Марвин, выплеснув остатки своего, искал в рюкзаке пачку чая. Уж чай-то испортить сложнее. А вот вернется с задания и выдует целую турку любимого настоящего кофе.

– Что-то мы отвлеклись, – подал голос Славик. – Ты рассказывал, что ходили по городам этим, которые были плодом творения разума мастера, и искали оставшихся людей или группы. Чем больше карман, тем сложнее приходилось…

– Да. Представь, что ты прошел девятиэтажный дом, проверил все квартиры. Если в них закрыты двери, а обычно во всех домах двери закрыты, на это может уйти очень много времени. Поэтому мы использовали наработанные методы, которые позволяли определить наличие людей. Нам с командой пришлось освоить всяческие военные штучки типа тепловизоров, которые ловят излучаемое тепло.

Славик уважительно присвистнул, а Марвин лишь криво усмехнулся на это.

– Это очень помогало нам, но представляешь, сколько все эти штуки стоили? Опять же, оборудование поставляли нам в течение двух-трех недель. А так как это техника спецзаказов, нужны были договоренности между определенным начальством. Зато мы смогли, например, в некоторых карманах находить людей, которые скрывались за двумя-тремя стенами. Если же это большой город и надо зайти в каждый подъезд, нельзя забывать об осторожности: эти люди могут делать ловушки, могут сами никуда не выходить.

Про эти города можно рассказывать очень долго, как и про различия между нашими и их городами. Но особого смысла это не имеет. Фантазия может все это продлить. Но что меня всегда сильнее всего удивляло, так это разница в высоте потолков. Я понимаю, конечно, что мастера по-разному воспринимают потолки. Большинство из них делали – ты только представь – четырехметровые потолки! Поэтому дома и стояли девятиэтажные. Хотя они были значительно выше, чем простой девятиэтажный дом. В некоторых карманах мы стали обнаруживать горизонтальные лифты, и это навело на мысль, что мастера делали их для удобства. То есть вносили коррективы. И именно эти горизонтальные лифты обычно и были самыми опасными местами, потому что там всегда находилось большинство учеников. И они воспринимали наше вторжение как вторжение каких-то существ из другого мира в их мир.

– Агрессивно, я правильно понимаю? – Славик нервно грыз галету, представляя, что именно могут устроить разозленные ученики мастеров.

– А то! Очень агрессивно. Они обладали серьезными способностями,