– Не поворачивайтесь, пока я не скажу, что можно.

Мэверик занялся мустангами: он обтер их влажные спины и напоил. Но его не оставляли мысли о Синтии. Оказывается, она еще и стыдлива вдобавок ко всему остальному. Это совсем не похоже на ночную бабочку. Нет, он был не из тех, кто упускает свой шанс. Чего ради изменять своим привычкам? Да и Синтия совсем не простушка. Она знает, как раззадорить мужчину. Говорит, чтобы он не смотрел на нее, а должно быть, хочет, чтобы он ее ослушался.

Синтия попыталась сесть на землю, но натруженные мышцы заболели. Она застонала, уперлась руками в прибрежный песок и осторожно опустилась. Она стянула один башмак, потом второй, радуясь тому, что на ней гетры с эластичными подвязками, а не сапоги на пуговках. Скатала снятые чулки, сунула их в башмаки и застонала от наслаждения, опустив ноги в холодную воду. Синтия окунула в поток руки, сложила их лодочкой и напилась, потом плеснула воды на лицо. Ей показалось, что никогда еще в жизни она не испытывала такого наслаждения.

И все же даже прохлада воды не приносила Синтии настоящего облегчения, потому что туго обтягивавший корсет буквально врезался в тело. Следовало избавиться от этого мучения. Синтия оглянулась на Мэверика. Похоже, он был полностью поглощен заботами о лошадях. Надо было срочно использовать такую возможность. Синтия начала было приподниматься, но силы оставили се, и она почти что упала.

Впрочем, даже сильнейшая усталость не мешала Синтии наслаждаться красотой тихого вечера. Воздух был наполнен ароматом москита и тополиной листвы. Последние лучи солнца окрасили воду в красный цвет. Живя в Нью-Йорке, Синтия и не представляла, сколь обширна и прекрасна эта страна. Более того, она чувствовала внутреннюю связь с этой чужой землей, какой не ощущала ни с каким другим местом.

Синтия поднялась и пошла по течению. Теперь до нее уже не доносились звуки, которые производил Мэверик, распрягая и растирая лошадей. Нависшие ветви тополей и густой кустарник на берегу скрывали ее от взоров. Это место подходило для раздевания как нельзя лучше.

Синтия укрылась за стволом дерева и быстро сняла блузку. Потом расстегнула юбку, и та соскользнула к ее ногам. За верхней юбкой последовала единственная нижняя. Затем она расшнуровала корсет и сорвала его с себя.

От воды тянуло свежестью и прохладой. Синтия вздрогнула и почувствовала, как отвердели ее соски. Ей было так приятно избавиться от многослойной и потной одежды. Синтии так хотелось побыть совсем одной, раздеться полностью и прыгнуть в воду. Но неподалеку маячил Мэверик. Она сложила одежду горкой, потом взяла корсаж и обернула вокруг тела, чтобы прикрыть хотя бы грудь, но застегивать не стала.

Синтия украдкой выглянула из-за дерева и не увидела Мэверика. Она стремительно вошла в воду, поплескалась, затем села и застонала от восторга, ощутив под собой мягкий песок дна и прохладу, омывавшую ее тело. Она могла бы оставаться в воде бесконечно долго. Синтия сложила ладони лодочкой и напилась, снова плеснула воды в лицо и позволила ей стечь на грудь. Она отклонилась назад, чтобы вода омыла ее спину, но голову держала высоко над водой, боясь намочить волосы. Потом подалась вперед, стараясь окунуться как можно глубже. Белый батистовый корсаж намок, стал почти прозрачным, и под ним рельефно обозначились ее полные груди. Синтии казалось, что никогда в жизни ей не было так комфортно. Облегчение и наслаждение последовали за усталостью и болью, и она не смогла удержаться от громкого радостного смеха.

– Что вас так развеселило?

Синтия буквально проглотила свой смех. Она судорожно попыталась стянуть корсаж на груди и резко повернулась. Мэверик стоял на берегу. По-видимому, он уже искупался, потому что волосы его были влажными, как и синие джинсы, облепившие тело и обозначившие упругие и крепкие мускулы. В руках он держал сухую рубашку.

– Я подумал, что вы захотите надеть это сегодня вечером, пока ваша одежда высохнет, – почти безразлично сказал он.

– Это ваша рубашка?

– Да. У меня в седельных сумках оказалась одна запасная.

– А вы что будете делать?

– Не думаю, что она мне понадобится. – Он усмехнулся. – Возможно, она не понадобится и вам.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

Но она прекрасно поняла. В последних лучах угасающего дня, бросавших отблеск в глубину его синих глаз, Синтия прочла не высказанное им желание. Ей и прежде доводилось видеть желание в мужских глазах. Но она привыкла не доверять своему впечатлению, как и самим мужчинам. Хаскел Рейнз попытался прибегнуть к насилию. Она отплатила ему. Теперь же в глазах Мэверика она читала нечто иное – не только страсть, но и нежность. Она ощутила одновременно возбуждение и страх, а потом на смену страху пришло желание.

– Думаю, понимаете.

Он положил рубашку на берег, потом вошел в воду и присел на корточки рядом с ней.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше.

– Вам все еще больно?

Она кивнула, внезапно обратив внимание на его красиво очерченные полные губы, синеву глаз и темный блеск волос.

– Завтра будет хуже, – предупредил он. – Но мы не будем ехать так долго. – Он протянул к ней руку, потом опустил. – Я могу вам помочь.

– Как? – Она была смущена.

Мэверик положил руки ей на плечи и принялся медленно их массировать. Синтия закусила губу, чтобы удержаться от слов протеста. Ей нельзя показать своего удовольствия и дать чувствам взять верх над разумом. Его близость волновала ее, ей нравились его прикосновения. Но она не хотела подавать виду. В конце концов, у них всего лишь деловое соглашение и ничего больше. А он просто хотел помочь зеленому новичку.

Однако его прикосновения были так приятны, что лишали здравого смысла. Желание росло в ней, распространялось по всему телу. Она хотела продлить удовольствие.

– Расслабьтесь, – тихо сказал Мэверик. – Вы напряжены.

Его пальцы спустились ниже, к ключицам. Синтия уже почти не контролировала себя. Да и кто на ее месте смог бы сохранить самообладание под руками этого сорвиголовы!

– Было бы лучше снять это. – Он потянул за корсаж.

Синтия покачала головой, ощущая, что сгущавшиеся сумерки способствовали атмосфере интимности. Чтобы мыслить ясно и трезво, ей необходим был солнечный свет. Она должна была заставить себя вспомнить, что она редактор, а не просто женщина, подпавшая под влияние обаятельного мужчины. Но ничего не получалось – Синтия думала только о том, какое удовольствие она получает. Ее мышцы, уставшие за этот длинный день, проведенный под открытым небом, на солнце, просто млели под его сильными руками.

– Что вы так держитесь за корсаж?

– Он не застегнут.

В его горле зарокотал смех.

– Тем легче его снять.

Она замерла под его прикосновениями.

– Уже почти темно. Кто вас увидит? – Он наклонился к ней так близко, что почти коснулся ее уха. – Клянусь, я никому не скажу.