Регина со вздохом откинулась на подушки.

— Да… я согласилась позволить ему… э-э-э… сопровождать меня. — У нее язык не повернулся бы посвятить Сайсели в подробности ее сделки с лордом Дрейкером: услышав об этом, Сайсели пала бы трупом на месте.

Впрочем, и этой крупицы правды оказалось вполне достаточно, чтобы Сайсели изумленно разинула рот:

— Боже правый… ты уверена, что это было так уж необходимо?!

— Нет, — сухо буркнула Регина. — Но виконт не оставил мне выбора. Это был единственный способ уговорить его позволить Саймону ухаживать за Луизой.

Сайсели, откинувшись на подушку, принялась яростно обмахивать раскрасневшееся лицо ридикюлем.

— О Господи… силы небесные! Просто ушам своим не верю — виконт Дракон и… и ты! — Потом, оторвавшись от своего занятия, стащила с носа запотевшие очки и вернула записку Регине. — А что ты скажешь Саймону? Вдруг ему это не понравится?

Регина затолкала записку обратно в сумочку.

— Придется ему это проглотить… иначе не видать ему Луизы, как своих ушей! — И с кривой усмешкой добавила: — К тому же это станет ему известно не сразу, а только когда лорд Дрейкер появится в нашем доме. А тогда будет уже поздно что-то делать. Кстати, Саймон не знает даже, что я сегодня отправилась в Каслмейн поговорить с этим человеком — Сайсели смешалась, и в глазах Регины вспыхнуло подозрение. — Надеюсь, ты не проболталась?

— Нет! Я просто… э-э-э… оставила ему записку. Но сомневаюсь, что он вернется домой раньше нас, а я уж позабочусь забрать ее, лишь только мы переступим порог. — Заметив, что глаза ее подопечной угрожающе сузились, Сайсели поспешно добавила: — Понимаешь, я хотела, чтобы кто-то знал, куда мы поехали… просто на всякий случай…

Регина вытаращила глаза:

— Господи… и что, по-твоему, мог сделать с нами лорд Дрейкер — бросить нас в каменный мешок, посадить на цепь или замуровать у себя в донжоне?

Сайсели с горящими глазами наклонилась к ее уху:

— Можешь смеяться, но мне рассказывали, что он и вправду сажает женщин на цепь и проделывает с ними ужасные вещи!

Регина закусила губу, чтобы не рассмеяться.

— И что же это за ужасные вещи?

— Регина! — побагровела Сайсели.

— Шучу, дорогая. — Но мысль о том, какие ужасные вещи способен проделать виконт с женщиной, вызвала в ее труди странный трепет…

Закрыв глаза, она живо представила себе эту сцену — лежащую перед ним беспомощную женщину… его голодный взгляд, жадно блуждающий по обнаженному телу… огромные руки, ласкающие ее… и наконец крик блаженства, сорвавшийся с уст прекрасной пленницы…

Она коротко фыркнула. Блаженства, ха! С чего она вообще вбила себе в голову, что можно проделывать подобное с наслаждением?! Да еще с этим надменным нахалом? Вздор! Похоже, у них с Сайсели просто не в меру разгулялось воображение.

— Наверное, тебе не стоит читать в таких количествах газеты, где печатаются светские сплетни, — буркнула она, обращаясь к кузине. — От них появляются очень странные мысли. — «И не только у тебя», — хмуро добавила она про себя.

Сайсели обиженно поджала губы:

— Но я читаю их, только чтобы ты была в курсе светских событий!

Регина тут же раскаялась.

— Знаю, дорогая. И ценю твою жертву. Что бы я без тебя делала?

Похоже, ей удалось-таки умилостивить Сайсели, потому что обиженно поджатые губы ее кузины дрогнули и она робко улыбнулась.

На самом деле Регина ничуть не покривила душой. Если бы не Сайсели, в свете моментально узнали бы, что у дочки герцога мозги набекрень — ведь она так и не выучилась читать. Ее жалели бы… впрочем, и Саймона тоже. Асами шушукались бы за спиной Саймона и Регины, перемывая косточки герцогским отпрыскам с «гнилой» кровью…

Слава Богу, что в свете никому не известна ее тайна!

Благослови Бог Сайсели и ее сообразительность! Обнаружив, что происходит с Региной, она с самого начала скрывала ее увечье ото всех, даже от родителей девочки. Ведь Сайсели уже тогда догадалась о том, на что у самой Регины ушли годы.: герцогиня требует, чтобы все ее дети были совершенством. Да, фамильная гордость поистине страшная вещь…

К счастью, требования герцогини к ее единственной дочери явно имели в виду ее будущие успехи в свете. Поэтому, убедившись, что Регина научилась играть на арфе и премило петь, ее мать совершенно успокоилась и жила счастливо до самой своей кончины, которая случилась незадолго до светского дебюта Регины.

Сама Регина не слишком убивалась, что не может читать. Она часто ездила в театр, а верная Сайсели читала ей вслух газеты. И если ей когда-то и бывало обидно, что она молчит, когда другие люди вокруг нее с жаром обсуждают нашумевшую поэму, — Сайсели терпеть не могла поэзию, поэтому никогда ее не читала, — то ненадолго. В конце концов, тут уж ничего не поделаешь, так что толку переживать, со свойственной ей рассудительностью думала она.

Однако это было чертовски неловко и с каждым днем становилось все неудобнее. Не говоря уже о той заботе, которая легла на плечи Сайсели. Не стоит забывать, что она была почти вдвое старше Регины и глаза ее видели уже не так зорко, как в молодости. Сайсели никогда не отличалась крепким здоровьем, а в последний год оно резко ухудшилось. И роль компаньонки молоденькой кузины становилась ей уже явно не по силам.

— Какой он, этот виконт? — полюбопытствовала она. — Действительно такой страшный, как о нем говорят?

— Вовсе нет. — К чему раньше времени пугать Сайсели?

— Я слышала, он был очень красив до того происшествия. Регина навострила ушки.

— Ты имеешь в виду, после которого у него остался этот жуткий шрам на лице?

— Ну, так по крайней мере его мать рассказывала твоей.

— А что за происшествие?

Сухонькие пальцы Сайсели беспокойно задвигались.

— Леди Дрейкер не особенно вдавалась в детали, но я так поняла, что это случилось вскоре после того, как умер его отец и виконт вступил в права наследства. Он ехал верхом. Вероятно, молодой человек был слишком опечален, чтобы смотреть, куда он скачет, поэтому лошадь споткнулась и сбросила его. Впрочем, точно никто ничего не знает.

Регина попыталась представить себе погруженного в скорбь виконта… но это как-то не вязалось с тем впечатлением, которое сложилось у нее об этом человеке. Куда вероятнее было представить, что этим шрамом его наградил кто-то, кому не понравилась манера виконта обращаться с гостями.

Некоторое время они ехали молча.

— Жаль, что так вышло, — пробормотала Сайсели. — Этот шрам, наверное, сильно изуродовал ему лицо.

— Да нет, не очень, — не подумав, выпалила Регина. В глазах ее кузины вспыхнуло любопытство.

— Так он по-прежнему красив?