– Дорогая, там всего лишь кладбище домашних животных, –проговорил Луис.

– Поэтому Элли так плакала, – сказала Речел, махнув рукой всторону кабинета Луиса. – Ты думаешь для нее это всего лишь кладбище домашнихживотных? Эта прогулка оставила у нее в душе шрам, Луис. Нет, больше она тудане пойдет. Дело не в тропинке, дело в том месте, куда она ведет. Теперь Элливсе время будет думать, что Черч должен умереть.

На какое-то мгновение у Луиса возникло безумное ощущение,что он все еще разговаривает с Элли; что его дочь просто-напросто наделаходули, переоделась в платье матери и напялила маску, сделанную в виде лицаРечел. Даже выражение лица было очень похожим – упрямым и немного угрюмым, нона самом деле очень решительным.

Луис помедлил, потому что неожиданно вопрос, который ониобсуждали, показался ему весьма значительным, слишком значительным, чтобы егоможно было просто обойти вниманием из уважения к этому таинству.., невозможнопознать душу другого человека… Он медлил, потому что ему казалось, что Речелупускает из видимости весьма очевидный факт; факт, настолько явный, что егоневозможно не заметить, если только не делать этого специально.

– Речел, – проговорил он. – Черч все равно когда-нибудьумрет.

Она с яростью посмотрела на мужа.

– Не в этом дело, – сказала она, медленно и четко произносякаждое слово, как разговаривают с умственно отсталым ребенком. – Черч не умретни сегодня, ни завтра…

– Я пытался сказать ей об этом.

– Ни послезавтра, и даже ни через год.., или два…

– Дорогая, мы не можем быть уверены…

– Конечно, можем! – взорвалась она. – Мы хорошо заботимся онем, он не умрет. Вообще, никто здесь не умрет. Так почему ты хочешь пойти ииспортить настроение маленькой девочке, рассказав ей что-то такое, чего ей всеравно не понять, пока она не повзрослела.

– Послушай, Речел.

Но Речел не хотела слушать. Она кипела.

– Так трудно перенести Смерть.., все равно, смерть домашнегозверька, друга или родственника.., а когда она приходит, нельзя превращать этов.., в черт побери, в аттракцион.., л-лесную лужайку для з-зверушек!.. – слезыпобежали у нее по щекам.

– Речел, – сказал Луис, попытавшись положить руки ей наплечи. Она сбросила их быстрым, резким жестом.

– Отстань, – заявила она. – Ты даже не понимаешь, и чем яговорю.

Луис вздохнул.

– Я чувствую себя так, словно неожиданно провалялся взамаскированный люк и попал в гигантскую мясорубку, – сказал он, надеясьвызвать улыбку, но ничего не добился; только взгляд ее, остановившись на нем,стал более сумрачным, злым. «Речел в ярости. – понял Луис, – не просто вярости, а в страшной ярости». – Речел, – продолжал он, уверенный в том, чтодолжен говорить, пока она не остынет, – как ты спала этой ночью?

– Мальчишка, – презрительно вздохнула она и отвернулась..,но он успел заметить обиду, появившуюся в глазах жены. – Это – умный ход. Оченьумный. С возрастом ты не меняешься. Луис. Когда что-то идет неправильно, значитво всем виновата Речел, так? Просто у Речел очередной эмоциональный взрыв.

– Ты не права!

– Да? – Она взяла миску с тестом и перенесла ее на дальнийкрай стола и со стуком шлепнула его перед собой. Она начала смазывать формужиром. Ее губы были крепко сжаты.

Луис начал терпеливо объяснять:

– Нет ничего страшного в том, что ребенок узнает что-то оСмерти, Речел. Точнее, я назвал бы это даже необходимым. Реакция Элли.., ееплач.., все кажется мне вполне естественным. Это…

– Ах, естественным! – возмутилась Речел, снова наступая намужа. – Очень естественно.., слушать, как она убивается над котом, с которымпока еще все в порядке…

– Прекрати, – сказал Луис. – Ты говоришь ерунду.

– Не хочу больше спорить об этом.

– Да. Но придется, – сказал Луис, теперь уже рассердившись.– Ты высказалась.., а как насчет того, чтобы послушать меня?

– Элли никогда больше не пойдет туда. Я считаю, темазакрыта.

– Элли уже год знает, откуда берутся дети, – упрямопродолжал Луис. – Мы дали ей книгу Майера и поговорили с ней об этом, помнишь?Мы оба решили, что ребенок должен знать такие веши.

– Это не имеет ничего общего с…

– Имеет! – грубо сказал Луис. – Когда в кабинете я говорил сней о Черче, я думал о своей матери, как она обманула меня старой историей окапустных листьях в ответ на мой вопрос: откуда берутся дети? Я так и не забылэтого. Не думаю, чтобы дети забывали, когда родители обманывают их.

– Вопрос: «откуда берутся дети», не имеет ничего общего сэтим богомерзким кладбищем домашних животных. – закричала Речел, а ее глазасказали Луису: «Если хочешь, Луис, можешь болтать о параллелях весь день непереставая, тверди до посинения! Но я никогда не соглашусь с этим!»

Однако, Луис попытался еще раз вразумить супругу:

– Елена уже знает о деторождении; кладбище в лесу заставилоее подумать о противоположном конце жизни. Это совершенно естественно…болеетого, думаю, что это совершенно очевидно…

– Прекрати повторять это! – неожиданно закричала Ре-чел..,закричала, сорвавшись.., и Луис испуганно отпрянул. Под локоть ему попалаоткрытая банка муки. Соскользнув с края стола, она упала на пол и раскололась.Пол накрыло сухое белое облако.

– О, с…, твою мать! – в сердцах выругался он. В комнатенаверху заплакал Гадж.

– Мило, – заявила Речел, теперь почти плача. – Ты и ребенкаразбудил! Благодарю за спокойное воскресное утро!

Речел хотела пройти мимо мужа, но он остановил ее.

– Позволь мне кое-что спросить у тебя, – сказал он. – Яуверен.., у тебя может случиться психологический срыв. Я говорю это как врач. Явообще могу молчать. Ты хочешь сама объяснять Елене, что случится, если ее котзаболеет чумкой или лейкемией.., коты часто болеют лейкемией, ты знаешь? А еслион станет все время бегать через дорогу… Тогда ты будешь объясняться с Еленой.Речел?

– Дай мне пройти, – прошипела она. В ее голосе еще звучалгнев, но слова мужа заставили ее призадуматься… «Не хочу говорить об этом,Луис, и ты не сможешь заставить меня», – это говорил ее взгляд. – Дай мнепройти, я хочу успокоить Гаджа, иначе он может вывалиться из своей колыбели.

– А может, ты просто должна побыть одна? – поинтересовалсяЛуис. – Ты можешь сказать Елене, что об этом не принято говорить, ведь хорошиелюди не говорят об этом, они только хоронят.., ап! Но нельзя говорить«хоронят». Ты выработаешь у девочки комплекс.