Ее преданность сестре восхищает его, но нельзя допускать, чтобы это помешало достижению его целей.

— Дженнифер нуждается во мне, — ответила Кейт, нервно теребя белый кант на обивке кресла.

У Дуарте больше не осталось сомнений в том, как все было на самом деле.

— Было множество других репортеров, готовых сразу же отправиться на задания. К тому времени, когда ты уладила вопрос с опекой, другие репортеры уже разобрали все задания и ты осталась не у дел. Я прав?

Ее глаза загорелись от ярости.

— Какое отношение это имеет к нашей помолвке? Если кто-нибудь упомянет о Дженнифер, мы скажем журналистам, что это не их дело.

— Черт побери, — он постучал пальцем себе по лбу, — почему мне и моей семье не пришла в голову эта идея? Выходит, мы зря прятались и брали себе другие имена.

— Ты уверен, что мы сможем убедить всех, что нравимся друг другу, не говоря уже о том, что мы влюблены?

Дуарте подавил приступ гнева. Эта женщина знает, как вывести его из себя.

— Мы лишь говорим об основных фактах твоей биографии. Определенно ты можешь мне их доверить.

— Назови хотя бы одну причину, по которой мне следует тебе доверять. Я тебя совсем не знаю. — Она поиграла мокрыми кончиками волос. — Возможно, если бы ты рассказал мне больше о своем прошлом, я смогла бы тебе открыться.

— Даже и не мечтай, — мягко произнес он, когда вдалеке завыла сирена маяка. — Давай лучше продолжим сочинять историю нашего знакомства.

Отпустив волосы, Кейт посмотрела на потолок, словно там было что-то написано.

— В день нашей встречи на мне были шорты цвета хаки, футболка с фотографией Боба Марли и сандалии от «Тева». Ты это отлично помнишь, потому что тебе понравились мои фиолетовые ногти на ногах. — Она встретилась с ним взглядом. — Такие детали, как цвет лака, делают историю более правдоподобной. Мы проговорили с тобой несколько часов.

— А я как выглядел?

— Как всегда, хмурился. — Кейт озорно улыбнулась.

— Ты говоришь как влюбленная женщина, — усмехнулся он.

Она положила ладонь себе на грудь:

— Я потеряла голову от любви. — Убрав руку, она подалась вперед. При этом лацканы ее халата слегка раздвинулись, обнажив верхнюю часть округлых кремовых холмиков. — Я тебя сфотографировала, потому что ты меня заинтриговал. Это чувство усилилось, когда ты пришел ко мне, чтобы отчитать меня за то, что я узнала твое настоящее имя и рассекретила его. Нас с тобой с самого начала влекло друг к другу.

— Это будет очень легко запомнить.

— Ты добивался моего расположения. Я, разумеется, тебе отказывала. — Кейт снова откинулась на спинку кресла, и лацканы ее халата запахнулись. Она нарочно его мучает? — Но в конце концов я в тебя влюбилась.

— Что я сказал или сделал, чтобы тебя убедить?

Она дерзко улыбнулась:

— Ты прочитал мне любовное стихотворение собственного сочинения.

— Боюсь, что нет.

— Я пошутила. — Она дотянулась ногой до его ступней, лежащих на мягкой скамеечке, и толкнула их.

— Я понял. Знаешь, у меня отсутствуют творческие способности. — Его родные также говорят, что у него нег чувства юмора. Прежде его это не беспокоило, но при общении с этой остроумной женщиной у него могут возникнуть проблемы. — Я могу быть романтичным и без сентиментальных стишков.

— Тогда придумай, как проходило наше первое свидание.

— Я заехал за тобой на своем «ягуаре».

Кейт наморщила нос и покачала головой:

— Нет, это слишком претенциозно, чтобы меня поразить.

— Он старинный.

— Уже лучше, — сказала она.

— И красного цвета.

— Еще лучше.

Он перебрал в уме всю информацию о ней, ища деталь, которую можно было бы использовать.

— Вместо цветов и конфет я привез тебе кошачью мяту и кошачий корм.

— Ты помнишь, что у меня есть кот?

— Да, но, кажется, ты не упоминала, какой он породы и как его зовут.

— Он серый полосатый. Его зовут Ансель.

— Видимо, ты назвала его в честь фотографа Анселя Адамса. Как мило.

— Никаких цветов и конфет? Я удивлена. Я думала, ты принадлежишь к тому типу мужчин, которые дарят своим женщинам экзотические букеты и дорогой трюфель.

— Это слишком очевидно. Вижу, ты заинтригована моим необычным выбором. Именно этого я и добивался. Итак, мы поужинали на борту моего частного самолета, чтобы не привлекать к себе внимание в ресторане.

— На борту твоего самолета? И куда же мы летели?

— В Музей современной фотографии в Чикаго.

— Я никогда там не бывала, — задумчиво произнесла она.

Дуарте решил, что должен обязательно ее туда свозить в течение следующего месяца.

— Мы о многом разговаривали. Например, о наших предпочтениях в еде.

— Я люблю чили-дог с луком, — сказала она. — А ты?

— Паэлью, испанское блюдо из риса. — Жаль, что он никак не может найти повара, который смог бы приготовить паэлью, какую он ел в детстве на Сан-Ринальдо. — Какой у тебя любимый цвет?

— Красный. А у тебя?

— У меня его нет. — В его мире все делится на черное и белое, правильное и неправильное. — Ты предпочитаешь кофе или чай?

— Кофе. Крепкий черный, с новоорлеанскими пончиками.

— Я тоже кофе, только с чурро. Теперь к более важным деталям. Куда тебя следует целовать, чтобы доставить тебе максимальное удовольствие?

Ее рука, теребящая пояс халата, замерла.

— Это не для всеобщего сведения.

— Я просто хочу все сделать правильно, когда мы окажемся под прицелами камер. Для официальной версии: мы поцеловались во время первого свидания, но ты не позволила мне зайти дальше, пока…

— Я не собираюсь затрагивать в интервью эту тему.

— Но мы действительно поцеловались на первом свидании. — Поставив ноги на пол, он подался вперед и уперся локтями в колени.

— Благодаря спектаклю, который ты устроил в банкетном зале, все увидели наш поцелуй.

Он обхватил пальцами ее щиколотку с браслетом:

— Прикасаясь к тебе сегодня, я понял, что у тебя очень чувствительные мочки ушей.

Ее зрачки расширились, губы приоткрылись, и на мгновение ему показалось, что она собирается к нему прижаться.

Кейт судорожно вздохнула:

— Думаю, для одного вечера мы узнали друг о друге достаточно. — Она сложила руки под грудью. — Тебе следует уйти. Я хочу спать.

Это было произнесено тоном, не терпящим возражений. На сегодня с нее действительно достаточно. Ему бы очень хотелось изучить этой ночью каждый уголок ее тела, но для этого у него будет еще целый месяц.