Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне и самому странно, — согласился я. — Но я видел, как он удирал из гостиницы. И «дипломат» был при нем.
— Думаешь, поверю?… — Она смотрела на меня насмешливо.
Меня осенило: не действуют ли они сообща? Она и Котя. Какая ей разница, с кем делить деньги. Так она избавилась от мужа, получила состояние и рассчитывает поиметь кое-что и с меня.
Следующие ее реплики подтвердили догадку.
— Где деньги? — спросила она ужасающе спокойно.
— Думаю, у Коти.
— Для начала отдашь эти тридцать тысяч…
— Я понял, — договорил я за нее. — Потом остальные семьдесят.
— Думаешь, шучу?
— Думаю, бредишь. Только как-то странно для любящей жены, потерявшей кормильца.
— Знаешь, что будет, если не получу денег?
— Знаю. Заявишь, что я добивался тебя и грозился убить супруга. Так?
— Так.
— Пошла вон, — сказал я.
Брови ее удивленно поползли вверх.
— Это — туда. — Я указал глазами на дверь. Она нервно вскочила, скинула халат. Начала суетливо облачаться в свои вещи. Ее фотомодельное обнажившееся тело, совершающее нервозно-стремительные движения, смотрелось очень эротично. Несмотря на многочисленные тормозящие факторы, присутствующие в данный момент, я почувствовал возбуждение. Досадливо поморщившись на неуместный выброс гормонов, отвернулся.
Ориентировался на звуки. Слышал шелест капрона чулок, щелканье креплений подтяжек, синтетический треск блузки. Наконец, удаляющееся цоканье каблучков.
— Оставь ключ, — не оборачиваясь, сказал я. Каблучки процокали назад, в комнату. Ключ звякнул о полировку стола. И все стихло.
Я подождал чуток, потом обернулся. Шрагина стояла по ту сторону стола. Странно, печально рассматривала меня.
— Иди уже с богом, — сказал я, вновь отворачиваясь. Каблучки пару раз стукнули. В мою сторону. Я почувствовал ее руки, прикоснувшиеся к моей спине. За ними притулилась и вся Шрагина. Притулившись, задумчиво произнесла:
— Это сделал не ты.
— С тобой не соскучишься, — отозвался я. — Почему не я?
— Ты бы меня не отпустил. Я хмыкнул, повернулся к ней:
— В смысле, сейчас убил бы и тебя?
— Конечно.
— Сдуреть можно, — только и сказал я. — За кого ты меня держала?
— Прости, — попросила она. И прикоснулась руками к моей груди.
— Кому от этого будет легче?
— Мне. Я хочу, чтобы мы опять были вместе.
— Этого не обещаю.
— Конечно. Ты не можешь этого хотеть. Но ты нужен мне. Мне совсем не на кого положиться.
Я молчал. Не то чтобы совсем не верил тому, что слышал, но учитывал недавний опыт. К тому же догадка, что все случившееся провернули они с Котей, все еще была при мне.
— Сейчас ты мне не веришь, — продолжила она. — Поэтому я уйду. Но постарайся меня понять. Я не отозвался.
— Ладно? — спросила она.
— Ладно, — пообещал я, чтобы хоть что-то сказать.
— Мне нужно знать, что могу прийти к тебе, когда понадобится помощь. Можно?
— Сначала позвони.
— Конечно.
Она, открепившись, попятилась от меня. Как оторвавшийся от круга, передохнувший купальщик. Потом уверенно пошла к двери.
Я проследовал за ней.
Уже за дверью, на лестничной площадке, она неожиданно на мгновение прильнула карамельными губами к моим не успевшим среагировать губам. И тут же спешно зацокала вниз, в темноту.
«Ну, штучка, — думал я. — Попробуй ее просчитай…»
Не успел додумать. Стон, донесшийся снизу, из парадного, прервал мысли. Не стон даже — выдох, тяжелый, долгий. Нервно сорвавшись с места, потеряв одну тапку, я бросился вниз.
Шрагиной ни в подъезде, ни рядом с ним не было.
Я выскочил на улицу, оглядевшись, завернул за угол. И увидел отъезжающую машину.
Возвращался, чертыхаясь, проклиная себя за то, что ввязался в дела семьи Шрагиных. Наступал голой ступней на всевозможный мусор. Никогда не думал, что его столько в нашем, на свету образцовом, парадном.
Сунув ногу под кран, обнаружил на ступне жирное сиреневое пятно. Взял запасную лампу, спустился в подъезд, вкрутил. На полу обнаружилась раздавленная губная помада.
Подобрал осколки, поднес к носу. И ощутил запах карамели.
Вновь вышел из подъезда. Проследил траекторию, которую можно было бы провести от дома к месту, где стояла машина. Никаких результатов. Да и какими они могли быть в свете уличного фонаря?
Лестничной площадки третьего этажа свет из парадного почти не достигал.
Взявшись за ручку двери своей квартиры, я услышал тихий женский голос:
— Добрый вечер.
Распахнул дверь. Свет из прихожей высветил миниатюрную женщину с короткой мальчишеской стрижкой.
— Входите, — приказал я.
Женщина переступила порог. Я закрыл за ней дверь. Какое-то время она молча глядела куда-то вниз и в стену. Потом подняла на меня чернющие печальные глаза и сообщила:
— Я — Шрагина.
Я пошел в комнату. Осев в кресле, позвал:
— Где вы там?
Пришелица появилась в проеме двери. Из проема спросила:
— Где мой муж?
И тут я понял, что дважды меня на одно и то же не хватит. Не смогу вторично за один вечер сообщить жене о смерти мужа. И еше… Не сомневался, что эта Шрагина — настоящая. И реакция ее будет иной, нежели у самозванки.
— Не знаю, — сказал я. — Почему вы решили, что он здесь?
— Я не решила. Просто знаю, что сегодня вы с ним виделись.
— Откуда?
— От него. Он сказал, что у вас встреча и что вы взялись ему помочь.
— Он сказал, где встреча?
— В какой-то гостинице.
— Мы разминулись. Наверное, кто-то из нас перепутал время. Когда я пришел, его не было.
Мне было не по себе. Непросто говорить с женой о ее муже, как о живом, когда знаешь, что он мертв.
— Может быть, он ждет вас там? — предположила она.
— Вряд ли. В нашем деле все должно быть точно. Если что-то не сошлось, надо договариваться заново.
— Какая гостиница?
Я испугался. Не хватало, чтобы она все увидела своими глазам и.
— Это бессмысленно, — уверенно сказал я. — Его там быть не может.
— Тогда где он?
— Откуда мне знать?