В этой связи уместно вспомнить историю библейского Ионы. По сути, это все та же самая история бога Ивана. Весьма важно отметить, что в библейской истории Иона является лишь пророком, а не богом. Бог Ионе открывается в то время, когда тот был в чреве кита. В чрево кита Иона попадает как искупительная жертва, необходимая для налаживания отношения с Богом. Сотоварищи по морскому путешествию принесли Иону в жертву во время разгула морской стихии. Примечательно, что свой гнев бог проявляет на море. Море является стихией потопа, стихией наказания, стихией разрушения старого мира[77]. Библейская история Ионы еще раз указывает нам на весьма важный аспект забытого мифа. Иван изначально не был богом. Иван является средством налаживания новых взаимоотношений с Небесами. Это потом, когда все утрясется, Иван будет обожествлен. А пока Иона тот, кто «из чрева преисподней» взывает к богу, чтобы тот услышал его. Иона символизирует того, кто должен исправить старый мир. Именно он должен сделать так, «чтобы крепко вопияли к богу и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих» (Иона, 2-8). Проповеди Ионы в итоге мир исправят. Еще бы… В библейской притче имеется весьма знаковая деталь. И тут упоминается о божественном древе, которое вырастает у Ионы. «И произрастил Господь растение. И поднялось оно над Ионою», (Иона, 4-6). Правда, древо потом засохнет, и нехорошие люди его срубят. Но это другая история. Еврейская традиция трактует имя Иоанн как дар Божий. Тем самым в очередной раз подчеркивается, что Иона, тот же Иван, является героем (если хотите, пророком – даром Божьим), с личностью которого связывается эсхатологическое обновление мира. Иона богом не является. Он выступает лишь в роли посланника, миссия которого – спасение мира проявляется во время всемирного катаклизма – потопа. Это одно из важных свидетельств того, как в свое время был обожествлен человек. В этом и заключается принципиальное отличие Ивана от других богов. Он действительно символизирует тот знаковый рубеж в истории человечества, когда боги стали общежителями человека. Иван символизирует совершенно иное, отличное от старого времени новое время, когда нивелировалась грань между миром человека и миром богов. В празднике Ивана Купалы, который, как было сказано выше, является отголоском культа забытого бога Ивана, интересно обратить внимание на сексуальную составляющую этого праздника. Эта сторона славянского праздника напоминает нам, что Иван является богом Живом. Логично предположить, что культ бога Жива был особенно важен в опустошенной всемирным катаклизмом стране. Эта сторона культа бога Ивана прослеживается в Ветхом Завете. Интересна православная икона «Лоно Авраамово». Канон изображения этой иконы отражает бесчисленное племя потомков ветхозаветного патриарха, образ которых он вмещает. Авраам считается родоначальником еврейского народа. Этимологический анализ имени Авраам помогает понять сакральный смысл православной иконы. В семитских языках это имя так же, как и имя Иван, связывают с понятием жизнь. В образе Авраама угадывается забытый облик славянского бога Жива, который является родоначальником богом избранного племени. Поклоняясь этой иконе, мы, не осознавая этого, вспоминаем забытого славянского бога Жива, или, вернее, забытого героя Ивана – родоначальника обновленного человечества. Тождественность образов Ивана и Авраама напоминает нам о другом важном сакральном символе, а именно о понятиях Божественного завета и Богом избранного народа. В русском языке существует удивительная этимологическая пара ладья – люди. На первый взгляд может показаться, что эта этимологическая связка является случайной. Однако это не так. Более того, эта этимологическая пара слов является одной из ключевых, которая как ни одна другая характеризует менталитет русского народа. В данном случае подразумевается, что люди это те, которые сопричастны Божественной ладье, то есть завету Бога. Не существует другой более наглядной пары слов, которая бы так точно символизировала богоизбранность. Хотя, стоило бы вспомнить одно из названий наших далеких предков – венеты. Название венеты показывает этимологическую взаимосвязь как с именем Иван, так и с упоминаемым Матеем Бором словом вану – небеса, рай. Именно ощущение своей богоизбранности позволило нашим далеким предкам называть себя Иванами, иными словами, венетами. Те далекие времена оставили нам еще одно весьма интересное сакральное слово – венец. Венец мыслится тем магическим фетишем, надев который приобщаются к божественному измерению. И вновь мы видим явную этимологическую взаимосвязь этого слова с именем Иван. Слово венец (венок) весьма архаично. Достаточно упомянуть о том, что это слово прослеживается в архаичных цивилизациях Анатолии. Эмиль Бенвенист в работе «Индоевропейские социальные термины»[78] упоминает слово ванак, которое обозначало титул принц на острове Крит. Одно это слово может свидетельствовать о протославянском характере архаичных цивилизаций, существовавших как на острове Крит, так и в Анатолии. Вряд ли стоит обсуждать этимологическое родство слов принц (ванак) и венок. Принц является тем, кто носит венец, который является символом связи с небесами. В этом контексте принц является персонификацией того же бога Ивана – Жива или, иными словами, служителем этого бога.

В свете вышеизложенного совершенно по-новому необходимо взглянуть на функции славянских богов – Дажьбога и Стрибога. Существующий в литературе анализ культов этих богов вносит полную путаницу и, по нашему мнению, весьма далек от истины. Функции этих богов лежат в плоскости вопросов эсхатологии. Эти функции намного глобальнее, чем представлялось до недавнего времени. Согласно общепризнанной точке зрения, Дажьбог называется богом Солнца, а Стрибог – богом ветра или ветров. Богом ветра Стрибога исследователи называют, ссылаясь главным образом на древнерусский литературный памятник «Слово о полку Игореве»[79]. Именно этот бог насылает на славянское войско злые ветры. «Ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы». Откровенно говоря, одной строки из исторического памятника, пусть и гениального, для идентификации функций неизвестного бога явно недостаточно. Из «Слова…» лишь следует, что Стрибог является недругом славян. А злые ветры могут быть и одним из орудий бога – противника, и красивой метафорой гениального писателя древности. В древнерусских источниках Стрибог, как правило, упоминается совместно с другим забытым богом славян – Дажьбогом. Об этом боге известно чуть больше. В частности, известно, что его кумир стоял в столице Руси – Киеве. О важности этого бога можно судить по тому же «Слову…», в котором русские князья названы Дажбожьими внуками. «Встала обида в силах Дажь-Божа внука, вступила Девою на землю Троянову (то есть Русь)». Дажьбог и Стрибог образуют некую взаимодополняющую пару. Исходя из ныне господствующей точки зрения – это бог Солнце и бог Ветер. Считается, что эти боги олицетворяют природные стихии. И что же их в таком случае связывает? Что-то тут не сходится. Обратимся к культу Дажьбога. Исходя из нашей точки зрения, правильное понимание функций этого бога дает духовное наследие южных славян. В южнославянской мифологии Дажьбог имеет транскрипцию Дабог. Но вот парадокс: Дабог богом не является. Дабог является мифологизированным образом земного царя, который противопоставляется богу на небе. На Балканах существует и гора Дажьбог. Прочитав имя Дабог по-русски, получаем, что Дабог это тот, который дает бога. Именно дает, а не дается. Тот, кто дается богом, у славян называется Богдан. Все вышеизложенное, касающееся культа забытого бога Ивана, вмещается в славянское имя Дабог – дающий бога. Дабог, скорее всего, и был тем изначальным Иваном, который обновляет мир. В этом контексте словосочетание Дажьбожьи внуки, скорее всего, относилось к тем, кто чувствовал свою ответственность за обновление Мира. Иваны, или венеты являются потомками вечного Ивана, который изначально был царем, пророком. И лишь затем был обожествлен[80]. Почему же Дажьбог называется богом Солнцем? Этот казус прослеживается еще в летописи 1114 года, где Дажьбог назван Царь-Солнце. Но Царь-Солнце не есть само Солнце. Солнце – одна из красивых аллегорий-характеристик этого царя. Согласно древнерусской летописи, Дажьбог является первым царем, при котором был введен солнечный календарь вместо лунного[81]. Он же ввел законы моногамии. Это был справедливый царь. О чем сохранилась память в русском языке в пословице «Помолись Дажьбогу. Он и управит все понемногу». Молиться нужно не Солнцу, а справедливому царю. В этом контексте фразу «Погибла жизнь Дажьбожьего внука» из древнерусской летописи «Слово…» следует понимать, как гибель Традиции. Тогда и кончилась сакральная история архаичной Руси. Все последующее можно назвать лишь нехорошим сном. Сохранилась удивительная украинская песня, в которой Дажьбог посылает соловья запирать зиму и отпирать лето. Как это похоже на функции латинского бога Януса, который запирает и отпирает годовые циклы. Одно это является веским свидетельством наличия протославянской цивилизации – предшественницы цивилизации Рима на Апеннинах. В этом контексте проясняются и функции Стрибога. О. С. Гейда[82], анализируя «Историко-статистическое описание Черниговской епархии»[83], пришла к выводу, что среди наиболее почитаемых богов северян был Стрибог, который в народных рассказах предстает в образе седого старика с длинной белой бородой, одетого в белую рубаху. Иными словами, Стрибог ассоциируется со старостью. Это весьма ценное свидетельство. Ибо из него следует, что Стрибог, вечный антагонист Дажьбога, Ивана, Юпитера, есть не кто иной, как бог, известный в латинской цивилизации как Сатурн. Этимология обоих богов, скорее всего, восходит к русскому слову старый. Утверждение культа бога Ивана, Дажьбога предполагает низвержение культа старого бога. Но старый бог не исчезает в небытие. Согласно статистическому опросу, этого бога почитали на Украине вплоть до XIX столетия. Стрибог существует как противостоящий принцип справедливому богу. И любые неудачи, и промахи в размеренной жизни под руководством Юного бога мыслятся как происки этого самого старого бога Стрибога – Сатурна. Низверженного, но никак не забытого. Поэтому и видится поражение русского воинства в «Слове…» как погибель от злых ветров, посылаемых Стрибогом. Поражение русского воинства в данном случае не следует рассматривать как очередное историческое событие, пусть и очень важное. Поражение русского воинства является космической катастрофой, с которой связана гибель старого Мира, символизирующего Золотой Век. Это эсхатологическая катастрофа – Конец Мира. Лишь этим можно объяснить упоминание Дажьбога в этом фрагменте летописи. Спасения Божьего Мира не получилось. И не получилось потому, что бог, ответственный за это спасение, отвернулся от русского войска. Этот факт воспринимается как огромная трагедия, ибо речь идет о противостоянии не русского войска и его недругов. Нет, в лице дружины Игоря гибнут светлые чаяния самого Дажьбога, мифического Героя, ставшего когда-то Богом. С дружиной Игоря гибнет рай на Земле. Гибнет то обновляющее мир начало, которое когда-то спасло этот мир. Злые ветры Стрибога наступают на Русь. Стрибога – значит бога старого. Вот наступают смутные времена. И злые ветры старого, нехорошего вновь дают о себе знать. Вот истинная причина плача русской княгини. В этом фрагменте рукописи ярко подчеркивается образ русской княгини как некоей жрицы – хранительницы как государства, так и, в более широком смысле, божественного предназначения этого государства. Подводя итог вышеизложенному, можно утверждать следующее. Культы латинских богов Януса и Юпитера, а также греческого Зевса своими корнями уходят в архаичные цивилизации Передней Азии, которые, судя по всему, имели протославянский характер. Утверждение культа этих богов произошло после глобального природного катаклизма, который в разных традициях связывается с потопом. Тогда же среди славян утверждается культ бога Жива, в иной транскрипции – бога Ивана. Одним из ярких символов этого бога выступает ладья. Символ преемственности сакральных (неземных) знаний, которые лежат в основе существования цивилизации. Бог Иван выступает символом новых взаимоотношений с Небесами. Именно с ним связывается и понятие богоизбранности, которое у славян находит отражение в их названии – венеты. Богоизбранность, помимо прочего, предполагает новый уровень ответственности в материальном мире. Именно поэтому бог Иван как никто другой из богов принимает антропоморфные черты. «Обозреваю Я – Бог в человеческом облике – землю» (Овидий, «Метаморфозы» I. 1-213). Именно тогда происходит постепенное нивелирование грани между божественным и человеческим измерением. По меткому выражению Мигеля де Унамуно, тогда «Бог создается или открывается в Человеке, а Человек создается в Боге». Память об этом боге славяне сохранили в образе Дажьбога (Дабога), то есть того, кто дает бога. Последующая идентификация Дажьбога как бога Солнца не совсем верна. Речь может идти лишь об аллегории.