— Соглашайтесь, господин! — поддержал нюхача Мафил. — Возможно, у вас получится вернуть госпожу Веру.

— Мне надо поговорить с людьми, — ответил Игорь. — Рассказать им о предложении хтонов. Завтра ночью генералы Хаоса будут ждать ответа. Боюсь, если ответ им не понравится, то меня убьют. А если не приду, чтобы дать ответ… Тогда они нападут всеми силами на пирамиду.

— Тогда, тем более, отвечай согласием! — буркнул Эрин. — Ты не волнуйся… Прорвёмся! Будем каждый день изрисовывать вершину карандашиками. Я и сам нарисую хоть тысячу знаков. Всегда есть выход, уж в этом вопросе точно…

Эрин замолчал, не став говорить вслух, в каком вопросе выхода не было. Но Игорь и сам мог догадаться. В ситуации с Верой нужно было хвататься даже за призрачную надежду. Так считал нюхач. И так он предлагал считать Игорю.

— Ладно, я спать… — взяв себя в руки, решил комендант. — Завтра поговорю с людьми. Объясню им ситуацию.

— Зачем их лишний раз дёргать? Мы справимся, Игорь! — недовольно пробурчал Эрин.

Впрочем, в его голосе не было той уверенности, которую он пытался изобразить. Седой всё-таки был опытным воином. А недавняя атака на вершину ясно показала, на что способны даже слабенькие отряды генералов Хаоса.

— Пусть так, — не стал спорить Игорь.

Какой смысл, если нюхач всё давно для себя решил? Ещё до похищения Веры он говорил, что готов договариваться хоть с самим Хаосом, лишь бы спасти Игоря и его семью. Вот только у нюхача не было обязательств перед жителями вершины. А у Игоря были…

Когда комендант вошёл в блокгауз, стало понятно, что сразу улечься ему не дадут. Алиса уже проснулась. И теперь сидела на своей лежанке, с надеждой глядя на него.

— Как прошли переговоры, милый? — тихо спросила она.

— Пока никак… Мне выдвинули условия, — признался Игорь. — Выполнив их, я лишу всю вершину защиты, а сам окажусь под штрафом. И никаких гарантий нам не дают.

— Соглашайся…

— Они могут не договориться с бесплотными насчёт Веры. И они уж точно не убедят бесплотных, чтобы те больше не нападали.

— Соглашайся! — Алиса смотрела на мужа, и он не узнавал её: в глазах жены появилась какая-то фанатичная обречённость.

— Лисёнок, тогда мы можем потерять всех наших детей!.. — мягко напомнил он. — Мы все можем умереть. Ты, я, Лиза, Ваня, Эрин, Мафил и все остальные…

— Мы справимся, — тихо ответила Алиса, и по её щеке, прочертив блестящую дорожку, скатилась слеза. — Моя девочка там… У них… Мы должны её вытащить.

— Какой ценой, Лисёнок? — снова попытался объяснить ей Игорь.

— Любой ценой… Её нужно спасти. А уже потом решим, как жить дальше! — Алиса решительно поднялась, яростно сверкнув глазами. И подошла к спящим Ване и Лизе, усевшись на их лежанку. — Я готова отдать за них жизнь! Всегда была готова! А ты разве нет?

— Жизнь? — проговорил Игорь. — Жизнь я отдать готов. Свою, а не чужую… Мне душой торговать не хочется.

Последние слова он произнёс шёпотом, себе под нос. И очень надеялся, что Алиса их не услышит. Он уже видел: даже жена его не поймёт. Не поймёт и не примет другого выбора, кроме сделки с хтонами.

— Как знаешь… Решать тебе, милый! — неожиданно покладисто согласилась Алиса. — В любом случае, решать тебе. Но если согласишься спасти Веру, то знай: я тебя полностью поддерживаю.

Она легла, обняв спящих детей, и закрыла глаза. И только слезы, вытекающие из-под век, показывали, что жена ещё не спит. А Игорю стало очень-очень больно… Как будто тонкая, но прочная ниточка, на которой держалось его доверие к Алисе, вдруг взяла и порвалась.

Как бы миролюбиво ни прозвучали её последние слова, но он чётко услышал скрытые в них обвинения. Услышал и понял. Никогда Алиса не позволяла себе назвать его трусом… Никогда не ставила под сомнение его преданность...

Видимо, напряжение, кипевшее у неё внутри, достигло того предела, когда человек готов опуститься до чего угодно: шантаж, манипуляции, угрозы… Всё пойдёт в ход, лишь бы добиться своего.

«Говорят, переезд способен разрушить почти любой брак, — подумал Игорь. — Наш брак выдержал два переезда подряд… И, кажется, теперь всё-таки трещит по швам».

Спал он плохо. Большей частью ворочался, обдумывая варианты. И под утро, наконец, практически поверил в то, что жители вершины откажутся идти на сделку с хтонами. Самое смешное было в том, что Игорь рассчитывал на худшее в людях — эгоизм, боязнь за собственную шкуру — но его надежды почему-то не оправдались…

Ни «старшие», ни обычные жители не согласились бросить в беде коменданта и его семью. Плюнув на свою безопасность, люди предложили согласиться на условия хтонов. Лица у всех были хмурые, напряжённые… Но решительные.

Возможно, если бы тех, кто готов был плюнуть на коменданта и его решение, было чуть больше... Возможно, если бы сразу высказался хоть кто-то, для кого собственное благополучие было важнее, чем благодарность Игорю… Тогда всё сложилось бы иначе.

Но люди согласились рискнуть ради Игоря и его семьи… И от этого хотелось волком выть. Этими людьми он должен был, в случае чего, пожертвовать? Теми, кто знал его несколько недель, но был готов подставиться ради призрачного шанса вернуть его дочь?

К тому же… Рябь интуиции не успокаивалась, никак не давая ему решиться. Головой Игорь понимал, что надо соглашаться на условия хтонов. И логика подсказывала: этот мизерный шанс — лучшее, на что он мог рассчитывать.

Вот только логика раз за разом пасовала против интуиции. А та требовала отказаться. Но что именно учитывала интуиция, чего не понимал разумом ни Игорь, ни Эрин, ни Алиса, ни другие жители? Что она подметила такого, что ускользнуло от сознания коменданта?

Игорь так и не смог найти ответ. И сдался. Когда Эрин в самом конце собрания спросил его о решении, он ответил, что примет предложение. Что готов затушить знаки Порядка и выполнить условия хтонов.

Правда, на душе было погано. Конечно, седой одобрительно хлопнул его по плечу. И другие жители поддержали его, а Алиса подошла и обняла, уткнувшись в грудь… А на душе было погано настолько, что он и сам не понимал, почему.

Хотелось сбежать от людей. От их внимания, от их одобрения, от их взглядов. И побыть одному. Единственным местом, где не было никого, была лаборатория древних. Обычно там сидел Андрей, который любил поработать в тишине. Но сегодня техник и на собрание-то пришёл с трудом…

После отравления Андрея разве что ветром не шатало. К тому же, он потратил много сил, пока буйствовал, и это тоже сказывалось на состоянии «любителя пирогов». У него болели мышцы, и теперь техник хромал и морщился при каждом движении.

В лаборатории было пусто. Игорь сел на каменный пол, вцепившись пальцами в волосы. Всё было неправильно, хотя казалось как нельзя более правильным. Выбор без выбора. Решение без решения. Ночью откроется проход, и он согласится на предложение, от которого буквально на физическом уровне тошнит…