На скромных ужинах «Среды» в центре стола ставился бочонок с пивом, стояли прочие напитки и закуски. За столом сказавшему удачный экспромт, речь, шутку или написавшему удачный рисунок, карикатуру подносился кубок «Большого орла», наполненный пивом. Кубок выпивался под музыку и общее пение гимна «Среды», состоящего всего из одной строчки: «Недурно пущено». Пение, помимо музыки, сопровождалось грохотом бубна. На этом ужине выступил и юбиляр. Он прочитал свое шутливое автобиографическое стихотворение:

Покаюсь: грешный человек — Люблю кипучий, шумный век. …И все с любовью, все с охотой. Всем увлекаюсь, нервы рву И с удовольствием живу. Порой в элегии печальной Я юности припомню дальней И увлеченья и мечты… И все храню запасы сил… А я ли жизни не хватил, Когда дрова в лесу пилил, Тащил по Волге барки с хлебом, Спал по ночлежкам, спал под небом, Бродягой вольным в мире шлялся, В боях турецких закалялся, Храня предания отцов… Все тот же я, в конце концов, Всегда в заботе и труде И отдыхаю на «Среде».

Стихотворение было покрыто бурным грохотом бубна, музыкой и дружным пением гимна «Недурно пущено».

Хорошо знавшие Гиляровского не представляли его себе без шуток и острот. Подобно чуткому сейсмографу, отмечающему малейшие колебания почвы, он отзывался экспромтами на всякие случаи жизни.

В. Я. Брюсов метко отметил это в написанном четверостишии:

Тому, кто пел нам полстолетья, Не пропустив в нем ни штриха, При беглой встрече рад пропеть я Хотя бы дважды два стиха.

Всегда бодрый и веселый, Гиляровский не терпел всяких хлюпиков и унывающих. Он говорил: «Мир существует миллионы лет. Сколько за это время было скуливших, потерявших присутствие духа, но никому от этого не было легче!»

У него был свой рецепт долголетия: «Никого и ничего в жизни не бойся и никогда не сердись — проживешь сто лет!»

В обществе он любил вызывать у всех подъем, вносил бодрое и веселое настроение. Экспромты и остроты срывались у него с языка то и дело, всегда меткие и остроумные. В хорошей компании, да еще за стаканом хорошего вина, он исписывал экспромтами скатерти. Сам он и посторонние часто экспромтов его не записывали, и потому, к сожалению, многие из них остались в нетях.

Часто писал он на темы, задаваемые ему. Каких только тем ему не предлагали, чтобы испытать его мастерство или поставить в тупик!

Вот тема: урядник и море — слышит он.

Немного подумав, он пишет и на эту тему:

Синее море, волнуясь, шумит, У синего моря урядник стоит, И злоба урядника гложет, Что шума унять он не может.

Этот экспромт приведен в одной из сказок М. Горького, напечатанной в журнале «Летопись» в 1915 году, и в его романе «Клим Самгин» как принадлежащий перу неизвестного автора.

Приходилось впоследствии записывать экспромты со слов разных лиц, когда-либо встречавшихся с Гиляровским и слышавших их от него самого.

На одной из выставок АХРР в Историческом музее В. А. Гиляровскому понравилась картина, на которой был изображен ребенок, а Владимир Алексеевич очень любил детей. Увидев на выставке автора этой картины, он сказал ему:

Хорош Чулков и Сухотин. Но мне милей других картин Волосенки и глазенки Этой маленькой девчонки.

Доктор, лечивший когда-то писателя, запомнил сказанные ему две строчки:

В рецепте прописал мне ром ты, Вот гонорар тебе — экспромты.