Гонец, девушка и мальчик вошли в Сепи и сразу направились к трактиру. Вообще-то все трое сомневались, что он здесь есть — посёлок был всего домов на десять, — но стоящее возле входа строение сразу дало ответ на вопрос. Впрочем, поразмыслив, путники поняли, что это неудивительно — ведь тракт, который назывался Мостовым, из-за того что вёл прямо к Мосту, всегда был наезженным и им пользовались регулярно. Пусть между государствами настало какое-то затишье, торговцы всё равно ездили туда-сюда, да и многие родственники жили по разные стороны Щели. Поток не ослабевал. Всё-таки Мостовой тракт был единственной прямой дорогой из Эльтана в Кромедон.

Комнаты пустовали, поэтому не возникло проблем. Заплатил за всё, повздыхав, Старкан. Снял на одну ночь две комнаты, а также заказал ужин и завтрак. У самого гонца была грамота Объединения Гонцов, поэтому для него в период выполнения задания ночёвка в любом городе или посёлке Эльтана предоставлялась бесплатно, но за спутников пришлось отдавать лары.

Эника сначала хотели поселить с мужчиной, но он заупрямился, и Старкан отправился в одноместную комнату, а мальчик с Грапишей — в двухместную. Он очень быстро заснул, сразу после того, как сытно поужинал, и Старкан с Грапишей остались на первом этаже. Девушка спать не хотела, Старкан просто ел медленно. Главным образом потому, что постоянно говорил, расписывая прелести эльтанских дорог, красоты Ларуса и Регита, где он когда-то учился в Школе Информации. Он даже принялся объяснять, что Школа делится на два отдела — Местной Информации и Удалённой, и что он учился во втором Отделе, а те, кто в первом, работают в городах и готовят листки с сообщениями, а после разносят их и продают тем, кому интересно. И что в Регите такие листки модно называют "газетами".

Грапиша слушала его и вежливо кивала. Про такое изобретение, как газеты, она слышала, потому что проезжала через Регит, но не знала столько. Наконец она не выдержала.

— Старкан… как ты с таким… с такой любовью говорить мог стать гонцом? Ты же все тайны выложишь.

— На самом деле нет, — не обиделся он. — Я ведь говорю очень много, но ни слова по делу. Заметь! Я запудрю мозги любому врагу, наговорю с три короба, но ничто не будет правдой.

— Разумно, — согласилась девушка и стала подумывать о том, чтобы стать чуть более многословной. — А я думала, вас учат на скорость глотать бумаги с важными донесениями.

— Ну, мою посылку не проглотишь, — усмехнулся Старкан. — А вообще если что-то очень важное, наизусть учат. Даже если это целый свиток. Глотать… старый век.

— Скажи, что ты знаешь о Кромедоне? — спросила Грапиша. — Что нового там происходит?

— Как что! Он же регулярно походы в Царство отправляет, да всё вышибают его оттуда! — парень даже отложил вилку. — У нас многие считают, что Ратарское Царство примется за захват Кромедона, и оно его захватит.

— Так уж? — фыркнула Грапиша. — В Кромедоне очень много Магов, у них в гвардии лучшие алебардщики. Да и наши Мастера подсобят, если король Вогорд попросит. Всё-таки соседи.

— Вот уж не знаю, но слухи таковы, что этот Верховный Маг ратарский всех Магов и Мастеров на одну ладонь положит, а другой прихлопнет.

Девушка покачала головой, хотя не сомневалась, что так оно и будет.

— А вообще вряд ли, — продолжил гонец. — Войны-то у них вроде как нет, даже посольства приезжают постоянно, переговоры там ведут, мирные. А эти набеги король списывает на фанатиков, которые резко против отделения Царства. То есть вроде как они действуют не по приказу правителя. Если бы король Кромедона готовился к войне и рассчитывал на нашу помощь, он бы не ослабил связь.

— Может, он самонадеян? — предположила девушка.

— Или уверен, что войны не будет. Надоест ему корячиться, признает соседнее государство и заживёт нормально.

Они немного помолчали, пока гонец доедал.

— Ты говорила, нам по дороге, — вспомнил вдруг он. — То есть тебе тоже к Мосту?

— Да.

— Только к Мосту — или дальше в Кромедон?

— Мне нужно в Кромедон, — сказала девушка то же самое, что недавно Мастерам.

— Ясно, — Старкан не стал спрашивать. — Не сомневаюсь, это очень…

Пол под ногами мелко задрожал. Грапиша насторожилась, замерла, пытаясь понять, в чём дело. Было похоже на землетрясение. Гонец несколько побледнел (девушка уже давно заметила, что он не отличается храбростью), ухватился за край стола, хотя трясло не так сильно. Если честно, вообще почти не трясло, разве что было лёгкое ощущение головокружения и гул, низкий, будто голос земли.

— Вот именно за этим мне туда и надо, — проговорила Грапиша, хотя гонец ничего не спрашивал и вряд ли понял, к чему относились слова.

Старкан быстро закивал, просто чтобы как-то отвлечься, отреагировать на слова, которых даже не понял. Трактирщик огромными округлившимися глазами смотрел за окно. Там ничего не происходило. Ещё трое посетителей, расположившиеся за разными столиками, прекратили есть и стали похожи на испуганные изваяния.

Всё это продолжалось не больше половины ации. Гул потихоньку утих, едва ощутимая тряска прекратилась. Старкан шумно выдохнул, то же самое сделали остальные.

— Пойду, посмотрю, не проснулся ли Эник, — сообщила Грапиша и, не дождавшись ответа, встала из-за стола.

Конечно, он проснулся. И сейчас сидел на кровати, прижав к себе колени и обхватив их руками. Когда девушка вошла, он мгновенно повернул к ней лицо с серыми глазищами, в которых плескался почти что ужас.

— Проснулся, — констатировала она. Мальчик сглотнул, кивнул и шёпотом произнёс:

— Что это было? Колдовство, да?

— Наверное, колдовство, — она присела на край кровати. Эник доверчиво смотрел на неё. — Не пугайся. Это называется землетрясение. Ты ведь знаешь, что мы близко к Щели? — он закивал. — Так вот. Здесь это бывает. В Щели живут демоны, которые хотят выбраться наружу, но их что-то не пускает. Когда они злятся, всё вокруг трясётся. Но это не страшно — наоборот, это означает, что и на этот раз демонам ничего не удалось.

— Точно? — Эник вроде бы немного успокоился. — Тогда хорошо… я не помню, чтобы такое было раньше…

— Ну, они ведь не каждый день трясут. Ты можешь быть уверен, что демоны не смогут выйти, — Грапиша поднялась. Увидела, как заволновался мальчик, и объявила. — Я ложусь спать. Ты не против, если я затушу свечу?

Эник был не против. Сам он тушить её не стал — наверное, ему было спокойнее со светом. Или боялся, что Грапиша разозлится, потому что ей придётся ложиться в темноте. Девушка сполоснула руки и лицо над рукомойником, что был возле двери, вытерлась светлым