– Отведи его в лагерь для заключённых – он же у нас есть, правда? Да, и узнай у него всё – какой полк, какой легион и так далее. Чтоб записать это куда-то прежде, чем его казнят. Теперь убирайтесь, вы оба. Вы здесь всё водой залили.

– Одну минутку, капитан, – сказал Паран. – Я хочу поговорить с Первым Кулаком.

– Это невозможно. И не припомню, чтоб я разрешала тебе говорить. Вырви ему за это ногти, Футгар, ладно? Когда придёт время, конечно.

Много лет назад Паран ответил бы… ничем. Склонявшийся перед правилами, писаными и неписаными. Он просто бы перетерпел. Но он насквозь промок и нуждался в горячей ванне. Устал. И Паран уже проходил через нечто подобное однажды, давным-давно, на далёком континенте. Тогда, правда, это была женщина-сержант. Те же рыжие волосы, только с усами под носом, но всё равно схожесть была неожиданной, как нож убийцы под рёбра.

Солдат, Футгар, стоял слева от него, на полшага сзади. Парану ничего не оставалось, как шагнуть вправо, и затем ударить того локтем левой руки в лицо. Ломая нос. Мужчина рухнул на землю, как мешок картошки.

Капитан резко села, оборачиваясь, и успела даже встать на ноги к моменту, когда Паран шагнул на неё и сильно ударил в лицо, впечатав костяшки в челюсть. Её глаза закатились, и она рухнула спиной на койку, ломая деревянные ножки.

Разминая руку, Паран огляделся. Футгар был без чувств, как и капитан. Непрекращающийся ливень гарантировал, что снаружи палатки ни звука короткого боя не услышали.

Он подошёл к дорожному сундуку. Не заперто. Паран откинул крышку, отложил в сторону броню и начал копаться в одежде. Вскоре у него было достаточно тряпок, чтобы связать обоих солдат и заткнуть им рты. Оттащив Футгара от входа, он забрал у солдата карманный нож, заточку, кеттру с широким лезвием и меч с пояса. Приготовил комок тряпок для кляпа, приложил его ко рту, чтобы понять, проходит ли достаточно воздуха через сломанный нос. Даже не близко. Отложив это ненадолго, он тщательно связал ему запястья и колени, воспользовавшись поясным ремнём, чтобы соединить путы за спиной Футгара. Затем охватил ремнём голову Футгара, плотно стянув на уровне рта, оставляя пространство для вдоха, но не для движений языком. Сможет стонать и рычать, но и не более того.

Так же он связал капитана, затем закрепил кляп из комка ткани полосой материи, оторванной от одной из капитанских рубах. И, наконец, привязал обоих по разным сторонам лежанки, а саму лежанку к центральному столбу, чтобы помешать им выползти из палатки, что, как он надеялся, даст ему достаточно времени.

Паран нашёл основной проход и направился к большому штабному шатру в центре лагеря. Мимо проходили солдаты, не обращая на него внимания. Это была армия Однорукого, но он всё ещё не видел ни одного знакомого лица, что, впрочем, было не так уж странно – он командовал «Мостожогами», а «Мостожогов» больше не существовало. Почти все эти солдаты были новобранцами из гарнизонов в Крепи, Генабарисе и Натилоге. Прибывшие уже после Паннионской войны. И всё же он ожидал найти хоть кого-то из первой волны, шедшей с ними на Коралл, кого-то, кто побывал в той сокрушительной битве.

Четверо солдат стояли на страже у палатки Дуджека. Пятый маячил неподалёку, удерживая за поводья измазанную в грязи лошадь.

Паран подошёл ближе, вглядываясь в лицо всадника. Знакомое лицо – он нашёл то, что искал. Кавалерия. Всадник из армии Каладана Бруда, как ему казалось – хотя в этом я могу ошибаться. Так как же его звали?

Светло-карие глаза уставились на Парана, когда тот приблизился. Под тенью капюшона промелькнуло узнавание, затем удивление. Солдат выпрямился и отдал честь.

Паран покачал головой, но было уже слишком поздно. Четверо стражников тоже смотрели на него. Паран ответил невнятным жестом, после чего приблизился к всаднику.

– Солдат, – тихо спросил он, – ты меня знаешь? Будь добр, отвечай тихо.

Кивок.

– Капитан Ганос Паран. Я не забываю имена и лица, сэр, но мы слышали, что вы…

– Да, так оно и есть. Твоё имя?

– Хурлокель.

– Теперь вспомнил. Ты по случаю был хроникёром, верно?

Тот пожал плечами.

– Я записываю всякое, да, сэр. Что вы здесь делаете?

– Мне нужно поговорить с Дуджеком.

Хурлокель глянул на стражников и нахмурился.

– Пойдёмте, сэр. Не обращайте на них внимания, они новички, так что ещё не знают всех офицеров.

Ведя за собой лошадь, Хурлокель увёл Парана прочь, вниз по переходу, где они остановились.

– Хурлокель, – спросил Паран, – почему палатку Дуджека охраняют зелёные юнцы? Это бессмысленно. Что случилось, и почему вы разбили лагерь вне Г'данисбана?

– Да, сэр, нам пришлось нелегко. Видите ли, всё дело в чуме; целители легиона спасают нас от неё, но что она сделала с Семью Городами… боги, капитан, десятки тысяч тел. Может, даже сотни тысяч. В каждом городе. В каждой деревне. В лагерях – повсюду, сэр. С нами был Золотой морант, знаете, ну, вроде перебежчик. Так вот, в Г'данисбане есть храм. Главный храм Полиэль, именно оттуда идёт чумной ветер, и он всё сильнее.

Хурлокель прервался, чтобы стереть дождевую воду с глаз.

– И Дуджек решил ударить в самое сердце, верно?

– Так точно, сэр.

– Продолжай, Хурлокель.

– Мы прибыли месяц тому, и Первый Кулак собрал отряды из ветеранов вместе с Золотым морантом. Они должны были ударить по проклятому храму. Ну, они ожидали, по меньшей мере, Высшую жрицу или что-то вроде того и были готовы к этому. Чего никто не ждал, так это лично Серой Богини.

Глаза Парана расширились:

– Кто-то выбрался?

– Почти все они, сэр, не считая Золотого моранта. Но… они все больны, сэр. Чума добралась до них всех, и они до сих пор живы лишь благодаря целителям… только целители уже проигрывают бой. Такие дела. Мы застряли, и ни у кого не хватает пороху принять командование и что-то решить. – Хурлокель замешкался, затем прибавил: – Разве только вы сами здесь за этим, капитан. Очень надеюсь на это.

Паран отвернулся:

– Официально я мёртв, солдат. Дуджек вышвырнул нас из армии, меня и немногих других…

– «Мостожогов».

– Да.

– Что ж, сэр, если кто и заслужил отдохнуть на солнышке…

Паран поморщился:

– Да уж, я уверен, что солнце где-то там есть. Так или иначе, вряд ли я могу командовать. Я всего лишь капитан…

– С абсолютным старшинством, сэр. Дуджек взял офицеров с собой – они же были ветеранами. Так что у нас здесь в лагере около десяти тысяч солдат, а за старшего – капитан Речушка, она же «Фаларская Принцесса», представьте себе.

– Рыжеволосая?

– Как огонь, да, хорошенькая…

– С разбитой челюстью. Мы встречались.