— В детстве я немного ездила верхом.

— Я рад, что тебе нравятся лошади, — сказал он.

— Я люблю животных, — сказала я и подошла ко второму стойлу. — Всегда любила. Как эту зовут?

— Сигнет, думаю. Это значит Лебеденок.

Я достала телефон, чтобы сфотографировать лошадь, но Джек остановил меня.

— Не могла бы ты не фотографировать? — спросил он.

Я опустила телефон.

— Почему нет?

Он медленно опустил руку на нос Сигнет. Его голос был серьезным, но мягким.

— Я не хочу обесценивать этот момент, — сказал он. — Или превращать его в обычное фото. Я просто хочу быть здесь с лошадьми, вот и все. И с тобой. Ненавижу, когда люди фотографируют все на свете. Это значит, что то, что происходит сейчас, больше никогда не повторится, словно сделать фото — единственное, что мы можем. Выставить их в Facebook. Но из-за этого мы забываем о своих чувствах в этот момент. Во всяком случае, это лишь мое мнение.

— Ты хоть что-нибудь фотографируешь?

Он пожал плечами, покачал головой.

— Я хочу запомнить этот момент рядом с тобой, — сказал он. — Хочу помнить Сигнет, запах кофе, навоза и лошадей. Я хочу думать о том, как дедушка был здесь, о радости и облегчении, которые ему приносили лошади. Я не знаю. Может, это немного глупо.

— Не думаю, что это глупо, Джек.

Я посмотрела на него. Мне нравилась его новая, другая сторона.

Погладив лошадей, мы взобрались на стог сена в самом центре подворья. Пошел небольшой дождь, и сено свалили под навес. Мы залезли на самый верх и уселись поудобнее. Сено незабываемо пахло неизведанными полями, дождем и мягкими движениями лошадей. Что может быть лучше? Мы ели багеты, эклер и все остальное. Вкус еды казался непревзойденным, и мне просто не верилось, что все это происходит со мной.

— Довольно неплохое первое свидание, — словно прочитав мои мысли, сказал Джек.

— Одно из лучших в моем списке. Так значит, это свидание?

— А как бы ты это назвала?

— Эми сказала бы, что это интрижка.

— И все-таки я думаю, что это своего рода свидание.

— Ладно.

— Ты надолго в Европе? — спросил он, сменив тему.

— Еще недели две-три. Осенью мне нужно возвращаться и приступать к работе. Меня взяли в одно учреждение.

— Куда?

— В Банк Америки.

Он взглянул на меня.

— Мы можем это поправить, — сказал он.

— В этом нет нужны.

— Ты уверена? Тебе не пойдет деловой костюм.

— Больше подойдет костюм судьи?

— Что правда, то правда.

Наши провода немного пересеклись. Я не знала, почему или что это значило, но почувствовала, что мы оба думаем об одном и том же, переоцениваем вещи. Я вспомнила, как он рассказывал о редакторе, который называл его бунтарем.

Джек посмотрел на меня, отодвинул пару тюков сена назад и придвинул парочку по бокам, сделав для нас маленький диван. Он откинулся назад и, обхватив меня руками, прижал к себе. Я положила голову ему на плечо, гадая, как же он поступит в момент огромного соблазна, но он оказался умнее. Повернув мое лицо к себе, он поцеловал меня и прижал еще ближе, несмотря на то что ближе было некуда.

— Будь рядом со мной, — прошептал он.

— Ты хочешь спать здесь?

— Ну, можно было бы уснуть в постели, но мы делали это тысячу раз. А так мы можем поспать в объятиях друг друга, рядом с лошадьми, в Амстердаме, и запомнить это до конца нашей жизни. Разве стоит говорить об этом?

— Это твой принцип?

— Что-то в этом роде.

— Ты не ищешь легких путей?

— Я просто хочу прочувствовать все на свете. Насладиться жизнью. Это банально?

Мне не давали покоя его слова по поводу Банка Америки, но я поняла его немного лучше.

— Я все еще принимаю решение, — осмелилась сказать я.

Немного позже наше дыхание стало ровным и синхронным, и аромат сена заполнил все вокруг.

13

Я проснулась от запаха сигаретного дыма. Не сразу поняла, где нахожусь. Джек спал рядом со мной. Дождь лил еще сильнее. Постепенно ко мне начали возвращаться воспоминания о прошлой ночи. Я села, слегка запаниковав. Я не имела понятия, который час, и была уверена лишь в одном: прошлой ночью мы гладили лошадей. Тучи заслоняли солнце, так что даже примерно нельзя было предположить, утро сейчас или вечер. Вопрос происхождения сигаретного дыма озадачивал меня до тех пор, пока я не поняла, что кто-то курит внизу, под навесом, возможно, во время обеденного перерыва. Тогда я услышала чьи-то голоса. Джек медленно сел рядом со мной и, прижав палец к губам, расплылся в улыбке.

— Мы в ловушке, — прошептал он и чуть не расхохотался.

— Который час?

Он пожал плечами.

То ли десять, то ли миллион мыслей пронеслись у меня в голове. Во-первых, мне нужно было пописать. И срочно. Сено придало мне вид сумасшедшей. Я потрогала рукой волосы — они торчали во все стороны. Казалось, мои губы и горло были покрыты шоколадом, а пальцы были жирными и грязными из-за лошадей.

Затем я вспомнила об Эми и Констанции. Посмотрела в телефон, но девочки мне не писали.

И было лишь шесть сорок восемь утра. Вот что еще мне сообщил телефон. Брайан оставил голосовое сообщение, но мне не хватило смелости прослушать его.

— Как мы выберемся отсюда? — спросила я Джека.

— Просто слезем. Мы не сделали ничего плохого.

— А как насчет взлома с проникновением?

— Сделаем вид, что только закончили заниматься сексом, — сказал он, широко улыбнувшись, смял бумажный пакет и оглянулся вокруг. — Всем нравятся парочки. Тем более что они могут сделать?

— Они могут вызвать полицию.

— За то, что двое занимаются сексом в стоге сена?

— Но мы не занимались сексом.

— Но ты хотела.

Я толкнула его в плечо. Он засмеялся. Мы услышали шаги внизу и мужской обеспокоенный голос.

— Кто там? — крикнул он.

По крайней мере, мне показалось, что он сказал именно это. Он кричал на голландском.

— Мы уснули, — ответил Джек. Он повторил слово «спать» на немецком.

Затем второй голос присоединился к первому, и это значило, что самое время слезать и расплатиться за свои поступки. Может, они подумали, что мы бездомные. Может, решили, что мы воры. Джек слез первым. Он повернулся и помог мне спуститься. Двое мужчин — один молодой, второй старый — сделали пару шагов назад и повернулись, чтобы посмотреть на нас.