И все это шепотом, громким настолько, что за дверью подозрительно затихло.

– Никак не обойти. – Костик успел подняться на третий этаж, а теперь медленно спускался, утирая вспотевший лоб. – Только если отвлечь их.

– Отвлечь? – Южин обернулся к нему. – Их там стая целая. Они тебя разорвут.

– А чего это меня? – обиженно переспросил Костик.

«Потому что я и тебе плачу», – хотел ответить Южин, но Кира его опередила:

– Потому что мы все тут в товарно-денежных отношениях, – процедила она с отвращением, будто не взяла аванс за не оказанную еще услугу с завидной легкостью. – Господин блогер тебе заплатил, так что иди отгоняй собак. А сожрут – так несчастный случай, да?

– Ты чего взъелась?.. – начал Южин, но с обратной стороны дверь толкнули, та скрипнула и почти поддалась, пахнуло влажной псиной.

На секунду Южину показалось, что в щель между хлипкой дверью и стеной вот-вот просунутся длинные призрачные пальцы того, кто наблюдал за ним из боковой палаты. И дверь распахнется, впуская к ним нечто сотканное из сумрака и пыли, собранной по углам. Местный сторож, обещанный Костиком. Кривоватый слепок человеческой тени, обратившей внимание на непрошеных гостей ХЗБ.

– Держи! – взвизгнула Кира, возвращая Южина к реальности.

Тарас навалился, дверь под ним совсем уж отчаянно скрипнула. В ответ залаяли, но как-то нерешительно. Южин выхватил из кармана ключи и со всего размаху ударил ими по перилам. И еще. И еще. Пронесся вверх по лестнице, молотя железом по железу. Пролет разнес шум эхом, превратил его в грохот. В коридоре взвизгнули испуганно, отдаляясь, зацокали когтями. И смолкли.

Южин остановился на самой верхней ступени. В воцарившейся тишине было слышно, как тяжело дышит Тарас. На шее у него очертились жилы. Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись к двери спиной, а Кира осторожно гладила его по локтю. Со спины ее можно было принять за мальчишку. Короткая стрижка – волосы темные, чуть вьются, узкие бедра, спрятанные в мешковатых джинсах, край футболки выбился из-под кофты с капюшоном. Но Тараса она успокаивала абсолютно женскими, нежными прикосновениями. Точно не родственники. Южин сплюнул под ноги.

– Долго еще тут торчать будем? – спросил он. – За рюкзаком мне, что ли, идти?

Костик встал рядом с ним и живо закивал, мол, надо идти. Кира глянула на них коротко, отодвинула обмякшего Тараса и проскользнула мимо него в приоткрытую дверь.

Южин слышал, как она идет по пустому коридору. Гулкие шлепки подошвы о бетон. Все дальше и дальше. Прямо туда, где ждала их призрачная тень сторожа. Сидела на корточках, прислонившись скособоченным плечом к стене. Пересыпала кирпичную крошку из одной бесполой ладони в другую. Южин чувствовал, как по спине бегут мурашки, – слишком длинный коридор, слишком напряженная тишина, слишком медленные шаги. А потом и они прекратились.

– Что? – только и успел спросить Южин, беззвучно разевая рот.

И Кира закричала в ответ.

⁂

– Слушай, ну тут ничего не поделаешь. – Вера скорбно опустила уголки губ и стала похожа на Пьеро из советского фильма. – Если нет разрешения, то снимать нельзя ни в коем случае.

– Почему? – спросил Южин, откидываясь на спинку кресла.

Они сидели в «Кофе Бине» на «Белорусской». Деточкина заказала себе капучино на миндальном молоке и старательно переложила пышную пенку из чашки на тарелочку. Вид у нее при этом был такой, словно она выдавила прыщ. Или рассматривала целлюлитную ямку на ягодице. Южин положил в свой сладкий черный кофе с карамельным сиропом еще две ложки сахара и сделал большой глоток, глядя ей прямо в глаза. Углеводная бомба с трудом протиснулась по пищеводу, но оно того стоило. Деточкина смутилась, отвела глаза первой, сделала осторожный глоток низкокалорийной бурды и повторила:

– Без разрешения снимать нельзя.

– Почему?

– Если туда не пускают, значит, постройка в аварийном состоянии. Это опасно. И глупо.

– Почему?

Она задержала на нем взгляд, но заставила себя улыбнуться.

– Потому что бессмысленно. Мы не сможем выложить этот ролик на ютубе.

– Почему?

Вера закусила губу.

– Его удалят в течение первых же суток.

Южин вытянул ноги, уселся поудобнее и спросил:

– Почему?

– Кто-нибудь обязательно пожалуется модераторам, – резче и быстрее, чем обычно, ответила Вера.

– Почему?

– Потому что. – Она шумно втянула воздух. – Обязательно кто-нибудь будет в курсе, что разрешения на съемку в этой заброшке не дают.

– Почему? – Южин глотнул еще кофе.

– Думаешь, из трехсот тысяч человек, которые успеют посмотреть ролик за первые десять часов, не будет ни одного, связанного с администрацией Ховринского района? Будет!

– Почему?

К столику подошел официант – высокий парень с выбритым виском, – наклонился, чтобы забрать тарелку с оплывшей миндальной пенкой, Деточкина швырнула поверх скомканную салфетку. Пенка брызнула в стороны, испачкала фирменную рубашку официанта. Тот пробормотал что-то и отошел.

– Потому что тебя смотрит чертова туча народу, большая часть – москвичи. Если хочешь, я запрошу детальную статистику, сколько из них проживает на севере Москвы. – Вера замолчала, пригладила и без того гладкие волосы. – Давай отложим твою идею на время, я попробую поискать варианты. Возможно, получится договориться. Но позже. Так будет правильнее всего.

Южин не успел ответить, но Вера поняла по его лицу, что сейчас прозвучит.

– Почему? – все-таки спросил он, наблюдая, как на длинной шее Деточкиной начинают расползаться красные пятна.

– Потому что съемки в долбаной заброшке, полной бомжей, влетели бы нам в копеечку, – отчеканила она. – А ни один адекватный рекламодатель не стал бы вкладываться в ролик, который удалят меньше чем за сутки. Объяснить почему?

Южин покачал головой, скучающе посмотрел в окно. Грузинский Вал поблескивал огоньками, в вечерней пробке гудели машины, среди них тяжело толкался двухэтажный автобус. Южин не смог бы объяснить, что за смутная тоска кольнула между ребрами. Уехать бы. Сесть в автобус, хорошо если повыше и на переднее сиденье, чтобы дорога стелилась где-то внизу, а перед глазами было небо. И ехать не важно куда. Главное, уехать отсюда.

– Давай будем разумными, хорошо? – Вера уже успокоилась и накрыла его руку своей сухонькой ладошкой. – Это была бы интересная работа, да. Но денег она бы не принесла… Честно, ну кому может быть интересна недостроенная больница, а? – Она фыркнула. – Такая глупость. И не в тренде вообще.

– Почему? – не отрывая глаз от автобуса, спросил Южин.

Вера помолчала, но ответила беззлобно.

– Ну, это неинтересно. Об этом нечего рассказать. И картинка там была бы блеклая. Бомжи эти… Социалка – это вообще не твое, Слав. Тебе на нее никто денег не даст.