И снова я проверяю её. Может быть, потому что какая-то часть меня думает, что это какой-то жестокий сон.

— Я могу сменить на «правду», если ты...

Ее глаза встречаются с моими, в них бушует огонь, достаточный, чтобы сжечь мою гребаную душу.

— Илай! Боже мой! Если ты оставишь меня в таком состоянии в ресторане и не...

Я толкаюсь двумя пальцами в нее, фактически отрезая ее слова. Из нее вырывается слабый «хнык», и этот звук, бальзам на рану, которую она оставила десять лет назад, когда мы расстались в закусочной.

Ее киска сжимается вокруг моих пальцев, которые я засунул по костяшки в ее тугой канал, а моя ладонь давит на ее набухший клитор. Она вся мокрая.

— Это все для меня? — игриво спрашиваю я, загибая пальцы в ласкающем движении.

Голова Мии дергается в лучшем кивке, на который она способна, а обе ее руки хватаются за край стола.

— Хм... — я тянусь за водой, мое движение медленное и обдуманное. — Это то, чего ты хотела?

Она судорожно вздыхает.

— Да!

Я делаю глоток, раздвигая ее щель мизинцем и указательным и скользя внутрь и наружу средним и безымянным пальцами. Ощущение её вокруг моих пальцев заставляет мою кровь течь по моим венам так быстро, что это почти дискомфортно. Мой член набухает, давит на брюки, заставляя меня небрежно перестроить его.

— Думаю, теперь твоя очередь.

Костяшки пальцев Мии белеют, когда я глажу ее внутри.

— Илай, я не могу.

Я усмехаюсь, беру вилку и вонзаю ее в баранину.

— Я выберу «правду». Хочешь, я объясню тебе, что такое репетиторство?

Она тяжело вздыхает, ее бедра теперь слегка покачиваются, чтобы обеспечить трение о мою ладонь.

— Да!

— Моя жадная девочка, — хмыкаю я, ленивая улыбка растягивается по моему лицу, когда ее ресницы трепещут. Она переполнена как чувствами, пронизывающими ее, так и окружающей обстановкой. — Хорошо, но помни, что ты обещала не злиться.

Я загибаю пальцы, потирая место, отчего голова Мии склоняется вперед. Она пытается заговорить, но я продолжаю натирать это место, давая ей немного того трения, которое она только что искала.

Ее потребность сосредоточиться на моих словах, на том, чего она действительно хочет знать, только делает ее борьбу еще слаще.

— Обещай, что не будешь злиться.

Мои пальцы замедляют свой темп настолько, что я могу быстро осмотреть все вокруг нас и дать ей возможность отдышаться. Когда я снова смотрю на нее, она кивает.

— Обещаю.

— Хорошо, — я ухмыляюсь, возвращаясь к своему мучительному темпу. Я вытаскиваю пальцы, а затем засовываю их обратно, двигая ими при этом. — Кроме как о фильмах, мы с тобой практически не общались, и мне было трудно найти к тебе подход. Ты была своего рода затворницей, и каждый раз, когда я, наконец, мог оставить своих товарищей по команде и попытаться поймать тебя после игры, ты всегда исчезала.

Я рассеянно смахнул каплю конденсата со своего стакана и чуть сильнее толкаю пальцы в Мию.

— Другой ученик спросил мистера Клори о репетиторстве, и он предложил тебя. Конечно, мне нужно было попасть к тебе первым, поэтому я обратилась к тебе до начала следующего урока.

Глаза Мии смотрят на меня, и где-то под абсолютным экстазом я вижу вспышку раздражения.

Я поднимаю свободную руку в притворной капитуляции.

— Я знаю, знаю! Я заплатил частному репетитору для этого ученика, который первоначально собирался просить тебя. Он сдал.

Миа усмехается, но потом я прижимаю ладонь сильнее, и ее слабая попытка разозлиться исчезает. Ее ответный стон едва громче шепота, но для меня он оглушителен. Он звучит в моей голове, как проклятый зов сирены, когда я вытаскиваю пальцы и снова толкаю их в неё.

Я не могу не улыбнуться, когда она еще больше раздвигает бедра.

— Моя очередь. Правда или вызов, Миа?

Ее глаза расширяются настолько, насколько позволяет ее нахмуренный лоб, но ей удается тихо сказать:

— Правда.

— Тебе нравится, когда тебя трахают пальцами под столом в ресторане, полном людей? — я слегка наклоняю голову, понижая голос. — Тебя возбуждает, что они могут увидеть? Или возбуждает то, что они не видят?

Она качает головой, слова не успевают вырваться, поскольку я начинаю двигать быстрее пальцами. Она уже так близко.

— Я не... я не знаю.

Легкий смех вибрирует в моей груди.

— Давай выясним, что именно возбуждает тебя, хорошо?

В тот же момент, когда я фокусируюсь на клиторе Мии, Вероника появляется в дальнем конце ресторана, ее взгляд устремлен на нашу кабинку. Я знаю, что у меня мало времени, прежде чем она подойдет, но я знаю так же, что если я правильно рассчитаю время, то смогу раскрыть Мие её правду.

Мои пальцы в движении изгибаются внутри нее, пока я сильнее надавливаю ладонью на её клитор. Она опускает одну руку на стойку кабины, в то время как другую прижимает ко рту. Интенсивность моих движений заставляет ее хныкать и кусать ладонь, что даже кожа побелела от зубов.

Я наклоняюсь к ней, провожу губами по мочке ее уха и понижаю голос.

— Ты так хорошо справляешься, Миа. Могу я тебе кое-что сказать, прежде чем ты кончишь мне на руку?

Она пытается заговорить, но после того, как слово выходит неразборчивым, она кивает.

Я лениво улыбаюсь.

— Это принадлежит мне, сегодня вечером.

Глаза Мии встречаются с моими в тот момент, когда ее влагалище начинает трепетать, а Вероника подходит к нашему столику.

— Вот, это ключ-карта от вашей комнаты на ночь.

Я протягиваю свободную руку и беру ключ-карту, в то время как пальцы моей другой руки продолжают трахать Мию. Она уже так близко, что все ее тело начинает трястись, мелкая дрожь пробегает по ее ногам, и ее дыхание становится все более неровным.

— Спасибо, Вероника, я думаю, мы закончили с ужином. Если только ты не хочешь десерт?

Я смотрю на Мию, которая почти не дышит. Ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня, а затем на Веронику. Я сильнее вращаю пальцами, когда ее киска сжимается, и она решительно качает головой.

— Со мной все в порядке, — пискнула она.

Глаза Вероники сужаются, и впервые она действительно признает присутствие Мии. Она осматривает ее явно расстроенное лицо, затем поджимает губы и поворачиваясь улыбается мне.

Я толкаюсь в Мию пальцами так быстро, что мышцы моего бицепса начинают