«Ты хочешь, чтобы все было хорошо и с каждым днем все лучше». Здесь библейская префигурация сталкивается с другим мотивом, перефразирующим марксистско-ленинские представления о линейном историческом прогрессе: «хорошо и с каждым днем все лучше». То, что Тойво, когда вошел Гриша, читал книгу «Вертикальный прогресс», теперь обретает двойное значение. Вопрос Тойво и честный ответ Гриши – он не знает, чего хочет от спасителя, – связаны с апокалиптической темой романа посредством отсылки к линейному (вертикальному) прогрессу: общество, которое «не знает, чего хочет», кроме того, чтобы «все было хорошо и с каждым днем все лучше», с особенной легкостью может сменить одну телеологическую идеологию на другую. Так (и на это, кажется, намекают Стругацкие), в XX веке религия уже была замещена коммунизмом, или фашизмом, или самонадеянной верой во всесилие науки – с сопутствующей тенденцией к замене несостоятельных светских систем верований новой формой религиозного фундаментализма[14].

Если, судя по двум вышеприведенным примерам, прообразом жизни Тойво Глумова является жизнь Иисуса, как она известна по самым привычным источникам – Евангелиям, – то цепь ожидаемых событий должна включать в себя «крещение (никакого детства, никакой человеческой фигуры отца), искушение, сбор учеников, сотворение нескольких чудес, провозглашение нового образа жизни, Тайную вечерю, страдания в одиночестве, предательство, суд и распятие» [Ziolkowski 1972:10][15]. Поскольку жизнь Тойво представлена только в подборке документов, предложенной рассказчиком, удивительно не отсутствие одного или двух «префигурированных» событий, а то, что большинство из них в том или ином виде присутствуют.

Крещение

Этот момент обойден вниманием. Нет никакого упоминания о крещении.

Никакого детства, никакой человеческой фигуры отца

О детстве Тойво ничего не рассказывается. Он появляется на сцене 30-летним человеком. При описаниях Преображения Христа его обычно изображают мужчиной 30 лет – согласно тому, что нам известно об историческом Иисусе. Согласно хронологии истории будущего Стругацких, Тойво, которому около 11 лет в 78 году (в «Жуке в муравейнике»), в 99-м, когда разворачивается действие романа «Волны гасят ветер», ровно 30. Он не поддерживает связь с отцом.

Искушение

Искушение в пустыне представлено одним из таинственных происшествий, в котором встревоженный Комитет по контролю усмотрел результат возможной деятельности Странников:

…я… получил информат о происшествии на Тиссе (не на реке Тисе, что мирно протекает по Венгрии и Закарпатью, а на планете Тиссе у звезды ЕН 63061, незадолго до того обнаруженной ребятами из ГСП). Информат трактовал происшествие как случай внезапного и необъяснимого помешательства всех трех членов исследовательской партии, высадившейся на плато (забыл название) за две недели до того. Всем троим вдруг почудилось, будто связь с центральной базой утрачена и вообще утрачена связь с кем бы то ни было, кроме орбитального корабля-матки, а с корабля-матки автомат ведет непрерывно повторяющееся сообщение о том, что Земля погибла в результате некоего космического катаклизма, а все население Периферии вымерло от каких-то необъяснимых эпидемий.

<…> Двое из партии, кажется, пытались убить себя и в конце концов ушли в пустыню – в отчаянии от безнадежности и абсолютной бесперспективности дальнейшего существования. Командир же партии… заставил себя жить – как если бы не погибло Человечество, а просто сам он попал в аварию и отрезан навсегда от родной планеты. Впоследствии он рассказал, что на четырнадцатый день этого его безумного бытия к нему явился некто в белом и объявил, что он, командир, с честью прошел первый тур испытаний и принят кандидатом в сообщество Странников [Стругацкие 2000–2003, 8: 536–537].

Здесь префигуративным мотивом предвосхищается только форма искушения в дикой местности («пустыне»), которое длится 40 («четырнадцать») дней и заканчивается явлением ангела («некто в белом»); духовное содержание библейской сцены не играет роли. В капитане нет ничего божественного, а Странники вовсе не обязательно олицетворяют дьявола. В этой маленькой сцене сюжет и образы, предвосхищенные префигуративным мотивом, взаимодействуют с другими слоями текста, усиливая апокалиптическую тему романа (содержание краткой сводки новостей).

Иисус собирает учеников

В описании того, как Тойво собирает учеников, христианский мотив просто инвертируется: Тойво делает это силой своей ненависти, а не любви. Здесь он стоит в одном ряду с другой фигурой современной литературы – мексиканцем Риверой из рассказа Джека Лондона. В следующем отрывке представлены и префигуративные, и межтекстовые аллюзии:

Замечательно, что мои старые работники – Гриша Серосовин, Сандро Мтбевари, Андрюша Кикин и другие – при нем как бы подтянулись, перестали лоботрясничать, стали гораздо менее ироничны и гораздо более деловиты, и не то чтобы они брали пример с него [Тойво], об этом не могло быть и речи, он был для них слишком молод, слишком зелен, но он словно заразил их своей серьезностью, сосредоточенностью на деле, а больше всего поражала их, я думаю, та тяжелая ненависть к объекту работы, которая угадывалась в нем и которой сами они были лишены начисто. Как-то случайно я упомянул при Грише Серосовине о смуглом мальчишке Ривере и вскоре обнаружил, что все они отыскали и перечитали этот рассказ Джека Лондона [Стругацкие 2000–2003, 8: 548–549].

Иисус творит чудеса

Воплощение библейского мотива чудотворения неожиданным образом превращается у Тойво в фанатичное преследование тех, кого он подозревает в совершении чудес. Каждое чудесное явление воспринимается Тойво как еще одно доказательство активного и по определению враждебного вмешательства сверхцивилизации в ход человеческой эволюции.

Иисус провозглашает новый образ жизни

Исторический Иисус провозгласил новое, христианское мировоззрение во времена духовной и политической смуты, когда рушились, сменяясь новыми, старые верования. Возникновение христианства, как и возникновение ислама, сопровождалось общим всплеском активности мистических культов и появлением лжепророков. Основная часть сюжетного материала романа «Волны гасят ветер» обусловлена этой формальной префигурацией. В эпоху «Большого Откровения», служащую ключевой темой воспоминаний Максима Каммерера, «можно ожидать… возникновения массовых фобий, новых учений мессианского толка, появления людей с необычными способностями, необъяснимых исчезновений людей, внезапного, как бы по волшебству, появления у людей новых талантов и т. д.» [Стругацкие 2000–2003,8: 544].

Провозглашение «нового образа жизни» переносится с фигуры Тойво на документ, известный как Меморандум Бромберга. Христианский идеал нового, бескорыстного общества, основанного на любви и духовной целостности, совершенно лишен религиозного налета и претендует на научную достоверность.

Любой Разум… в процессе эволюции первого порядка проходит путь от состояния максимального разъединения (дикость, взаимная озлобленность, убогость эмоций, недоверие) к состоянию максимально возможного при сохранении индивидуальностей объединения (дружелюбие, высокая культура отношений, альтруизм, пренебрежение достижимым). Этот процесс управляется законами биологическими, биосоциальными и