Командир роты выскочил навстречу:

– Товарищ генерал-полковник, командир четырнадцатой роты капитан третьего ранга Пнев!

– Больные в роте есть?

– Никак нет! – выпучив глаза, отрапортовал Пал Палыч.

Начался обход. Генерал скосил глаза на зачуханное полотенце и удовлетворенно кивнул.

Выйдя из спального помещения, он подозвал дежурного.

– Товарищ генерал-полковник, дежурный по роте курсант Балдахинов!

– Сейчас проверим, что у вас личный состав знает о дизентерии, – предвкушая веселую сцену, сказал Москитов. – Давайте, товарищ Балдахинов, доложите, что вы знаете о дизентерии.

Генералу не повезло. Балдахинов был отличником по факту и короедом по сути, все, что было на стенде, он вызубрил.

– Дизентерия относится к группе острых кишечных инфекций с фекально-оральным механизмом передачи, которые характеризуются симптомами общей интоксикации и диареей….

Минут пять в полной тишине он тараторил без остановки. Его не перебивали.

– Доклад окончен!

Генерал с удивлением и растерянностью оглянулся на членов комиссии. Те тоже переживали состояние, близкое к шоку.

– Ну а что является возбудителем дизентерии?

– Возбудителем дизентерии является бактерия – неподвижная палочка рода Шигелла.

Москитов обратился к проверяющим:

– Товарищи офицеры, мы в военно-морском или в военно-медицинском училище?

Окрыленный успехом Пнев выдохнул:

– Не желаете осмотреть гальюн?

Все скучились в гальюне, хлорка выедала глаза, раковины блестели, а краны сияли, как шлемы пожарных. Дверцы в кабинках были открыты, демонстрируя девственную чистоту толчков.

– Ну что ж, с таким настроем, возможно, и карантин не понадобится.

Генерал вышел в коридор и повернул на выход. Прямо перед его взглядом висел огромный плакат: «ДИЗЕНТЕРИИ СИЛЕН НАКАЛ, ЧЕМ ЧИЩЕ РУКИ, ТЕМ ТВЕРЖЕ КАЛ!»

Вся комиссия зашлась в хохоте. То ли от хлорки, то ли от смеха по щекам лились слезы.

Успокоившись и вытерев платком глаза, Москитов обернулся к офицерам:

– Воистину, лучшее лекарство – это смех и сон. Но только не при поносе!

Учился на гидрографическом факультете Серега Мохнаткин. Личностью он был известной, о его родственных связях ходило много разных слухов: то ли он внук председателя Совмина, то ли племянник генсека, то ли сосед министра обороны, в общем, тумана вокруг него было много.

Педагоги и начальники относились к нему с почтительной осторожностью, ну а что, если и впрямь? Командир роты величал его исключительно по имени-отчеству – Сергей Степаныч – и периодически интересовался его мнением по различным вопросам. Выглядело это примерно так:

– Сегодня самоподготовку буду проверять лично. Сергей Степаныч, как думаешь, а?

Или:

– Молодцы наши в Афгане, дают просраться моджахедам! Сергей Степаныч, как полагаешь, а?

На учебу Серега особо не налегал, а точнее сказать, забил, понимая, что плохую оценку ему вряд ли кто поставит, а вот спорт он любил и занимался фехтованием профессионально. Его частенько можно было видеть в коридорах училища с рапирой под мышкой.

Четвертый курс, летняя сессия, какие к черту занятия? Погода шепчет, девушки, как шелкопряды, освободившись от своих коконов, порхали по улицам Питера, и даже Серега со своей неоднозначной внешностью (его улыбке мог позавидовать осел из «Бременских музыкантов») вполне уверенно мог рассчитывать на взаимность. Ну какая тут к черту учеба?! А тут еще экзамен по ИВМИ. Историю военно-морского искусства серьезным предметом никто не считал, а соответственно, никто всерьез и не готовился. Всех делов-то – не забыть прийти.

Мохнаткин и вовсе вспомнил о нем только в день сдачи. Ни на йоту не переживая и абсолютно не волнуясь, он дождался своей очереди, вошел в аудиторию, доложился, сделав акцент на фамилии, и взял билет.

Экзамен принимали старший преподаватель кафедры ИВМИ капитан II ранга Гололобов, старший преподаватель кафедры гидрографии капитан I ранга Дадашев и какой-то незнакомый каплей, адъюнкт кафедры ИВМИ, которому все было любопытно. Так вот они, в отличие от Мохнаткина, волновались и переживали, экзаменуемый-то не простой, как бы чего не вышло.

– Товарищ Мохнаткин, зачитайте, пожалуйста, вопросы билета.

Это Серега мог выполнить без проблем.

– Первый вопрос – «Римский флот, вооружение и тактика».

Второй вопрос – «Немецкие подводные лодки во Второй мировой войне, тактика «волчьих стай».

Третий вопрос – «Развитие авианосного флота США после Второй мировой войны».

Ответов Мохнаткин не знал, а потому решил резину не тянуть.

– Разрешите отвечать без подготовки?!

– Пожалуйста, это даже приветствуется.

Серега отвечал коротко и по существу поставленных вопросов. Про римский флот он рассказал, что тот был деревянный, вооружение у него было древнее, а тактика отсталая. По второму вопросу он пояснил, что подводных лодок у немцев было много, а тактика «волчьих стай» была фашистской и антигуманной. Про авианосцы он тоже не очень рассусоливал, поведал, что США являются мировым лидером в строительстве авианосцев и что являются они угрозой миру во всем мире.

– Доклад окончен!

Экзаменаторы в растерянности переглядывались. Дадашев нервно промокал платком внезапно взопревший лоб.

– Товарищ Мохнаткин, присядьте пока.

Начался совет в Филях, обстановка была приближена к боевой. Выбор был невелик, решали, что поставить: «хорошо» или «отлично».

Неопытный адъюнкт изумленно поинтересовался:

– Вы это серьезно?

От него отмахнулись, как от неразумного дитяти. Гололобов высказал свое предложение:

– Ну что, твердая четверка?

Дадашев, продолжая отпотевать, выразил сомнение:

– Нас не поймут, Мохнаткин – отличник учебы, кандидат в члены КПСС и сами знаете еще кто.

После долгих мучительных поисков выхода из сложившейся ситуации было решено задать дополнительный вопрос. С извинительными нотками в голосе Гололобов огласил решение:

– Товарищ курсант, чтобы поставить вам твердую пятерку, мы должны задать дополнительный вопрос.

Серега такого коварства не ожидал и выступил со встречным предложением:

– Товарищ капитан II ранга, а можно не твердую пятерку, но без дополнительного вопроса?