– Минутку! Я хочу сделать небольшоеобъявление! Сегодня утром к нам прилетел купидончик с сообщением от всемирногодраконбольного совета! Определился участник, с которым команде Тибидохсапредстоит встретиться в полуфинале. Нашими соперниками станут... –профессор Горгонова выдержала томительную паузу: – Афганские джинны!

На мгновение над Залом Двух Стихий повисламертвая тишина, а затем все разом сорвались со своих мест и загалдели. ГуняГломов от полноты чувств даже опрокинул стол. Поклеп Поклепыч послал циклопа заухо вывести Гуню из зала, что циклоп и проделал с величайшим удовольствием.

За многовековую историю драконбола афганскиеджинны становились чемпионами мира едва ли не чаще остальных команд. По общемурейтингу, они опережали даже гандхарв и бабаев и лишь незначительно уступалиневидимкам. Недаром спортивные обозреватели называли их «мировыми вышибалами».Любая команда, встретившаяся с джиннами на игровом поле, терпела поражение сголовокружительным счетом.

– Ну, всё! Конец нам! Теперь точно непрорваться в финал! – пораженчески воскликнул Демьян Горьянов.

– Ты, главное, с пылесоса не упади. Всеравно от тебя никакого проку. На месте Соловья я давно заменил бы тебя на ДусюПупсикову, – заявил Баб-Ягун.

Пупсикова благодарно заморгала, но бестактныйЯгун тотчас добавил:

– Увидев её в воздухе, все джиннынемедленно станут умирать от смеха и упустят все мячи. А Дуся не будет терятьдаром времени, свалится на голову их капитану и примется его тискать...

Крупная, с куриное яйцо, зеленая искраоторвалась от кольца Медузии и лопнула с сухим треском.

– Прошу внимания! От имени преподавателейшколы Тибидохс я собираюсь сделать приятный сюрприз лучшему игроку, великолепнопроявившему себя в матче с гандхарвами!

Едва услышав про сюрприз, Гробыня немедленновскочила и с величайшей готовностью выдвинулась вперед. Казалось, её беспокоитодна только мысль: хватит ли у неё рук самой унести все приятные сюрпризы и неследует ли мобилизовать для этого своих прихехешников.

Однако Медузия даже не повернулась в еёсторону. Вместо этого она подала кому-то знак. Четверо степенных домовых врусских кафтанах, пыхтя, внесли в зал большой, великолепно отполированныйинструмент. Одному из домовых, шедших позади, его шапка все время сползала наглаза.

С интересом разглядывая то, что несли домовые.

Таня машинально любовалась новой полировкой,придававшей инструменту, который – в этом она была убеждена – никогда не виделапрежде, приятный ореховый оттенок.

– Нашим мастерам пришлось потрудиться,прежде чем они привели его в надлежащий вид. Понадобилось заменить струны,заново покрыть все лаком и серьезно отреставрировать гриф, Особой спешки небыло, и именно поэтому я попросила сделать все не торопясь и тщательно, –нетерпеливо оглядываясь, словно ожидая кого-то, продолжала Медузия.

Никто не выходил. Профессор Клопп язвительнохихикнул и покосился на Сарданапала.

Ванька подтолкнул Таню плечом.

– Эй, ты чего? Заснула? Иди скорее! Этоже твой контрабас! – удивился он:

– Не мой! – буркнула она.

– Как не твой? Смотри внимательнее! Тычто, его не узнаешь? – рассердился Ванька.

Таня не двигалась с места. Домовыеприблизились к ней и принялись возбужденно попискивать, явно требуя, чтобы ихосвободили от их ноши. Особенно негодовал тот, на глаза которого сползла шапка,а поправить её он не мог: руки были заняты.

Сомнений больше не оставалось, Девочка взялаконтрабас. Струны загудели – низко и одновременно, как будто знакомо. Сердце уТани дрогнуло. За минувший месяц не проходило и дня, чтобы она не подумала освоем инструменте, но на вопрос, где он и что с ним, все преподаватели как-томногозначительно отмалчивались, и, в конце концов, Таня перестала его задавать.А теперь вдруг такое...

Таня даже не знала, рада она или нет – всекак-то смешалось в мыслях.

К ней подошла Медузия.

– Надеюсь, ты не обиделась, что мывернули тебе контрабас только теперь и вообще держали все в тайне? По правдеговоря, все было готово уже неделю назад, но Сарданапал дожидался, пока Яггеразрешит тебе начать тренировки. Сегодня утром мы, наконец, её упросили.Постарайся к матчу с джиннами быть в форме... Ну ты хоть рада?

– Не знаю... я... да... рада... –сбивчиво ответила Таня.

Медузия понимающе смотрела на неё и улыбалась.Таня провела рукой по грифу, на котором теперь не было заметно ни однойтрещины. Невозможно было определить, пострадала Веревка или нет, а прямоспросить об этом у Медузии она не решалась. Лучше уж потом осторожно выяснитьэто у домовых, которые, приподнимаясь на цыпочки, стояли рядом и старалисьзаглянуть ей в лицо. Они тоже чего-то ждали, но чего? Таня улыбнулась им, нодомовых это явно не удовлетворило.

– А когда матч? – спросила Таня.

Медузия пожала плечами.

– Точная дата пока не определена. Вспорткомитете при Магоестве Продрыглых Магций полная путаница. Похоже, беднягопять сглазили... В любом случае, прежде невидимки должны встретиться сосборной полярных духов. А уж после состоится наш матч с афганскими джиннами.Разумеется, Соловей оповестит вас заранее, – сказала она.

Вокруг Тани уже сгрудилась добрая половинаТибидохса. Ученики буквально лезли друг другу на плечи, чтобы посмотреть навосстановленный контрабас. Кузя Тузиков нечаянно наступил на любимую мозольПоклеп Поклепыча, которую тот лелеял последние двести лет, испытываяодиночество до встречи с русалкой. Суровый завуч Тибидохса взвыл так, что емунемедленно откликнулись заточенные за Жуткими Воротами древние духи.

– Все марш на занятия, пока я вас несглазил! Брысь! – завопил Поклеп, надуваясь и багровея до самой лысины. Изего кольца стали выпрыгивать красные искры, а на столах разлетелось несколькотарелок. Молодцы из шкатулки стали поспешно сворачивать скатерти.

Школьники брызнули в разные стороны. У Поклепав Тибидохсе была неважная репутация. Даже Зубодериха не всегда могла снять егосглазы, особенно наложенные под горячую руку (или, как шутил Ванька, «подгорячую плешь»).

Проходя мимо Тани в окружении своей свиты,Гробыня остановилась и вызывающе уставилась на нее.

– Ишь ты, «лучший игрок»! Небось сама всеустроила, да? Моя слава покоя не дает? – поинтересовалась она.

– Отстань, Склеп! – огрызнуласьТаня. Но Гробыня не отставала.