Они отсчитали секунд пятьдесят, когда я ощутила на бедре прикосновение — словно легким перышком провели.

— Гретка?

— Мм? — мурлыкнула она.

— Что ты делаешь?

— Успокаиваюсь. У меня синдром повышенной тревожности и навязчивых движений. Мешаю тебе?

— Ммм... да нет, — выдавила я, ощущая, как поглаживания становятся ощутимее, — не сильно мешаешь.

Твою ж мать! Как теперь заснуть?

Я попыталась смириться с этими прикосновениями и отбыть в царство Морфея, до тех пор, пока они не стали наглее, а лапка Гретки не сжала мою грудь.

— Эй! — возмущенно произнесла я, скидывая ее руку, — слушай, если ты домогаешься...

— Прости, — виновато прошептала она мне на ушко, — в темноте просто ничерта не видно. Я случайно.

Конечно! Ну-ну. Стиснув зубы, я перевернулась на живот, спрятав свою грудь, и попыталась заснуть. Удалось мне это через полчаса, когда Гретка заснула сама, опустив ладонь мне на ягодицу.

***

Утром Гретка вела себя как ни в чем не бывало: растолкала меня, и даже не смутившись моего подозрительного сонного взгляда, радостно произнесла:

— Подъем! Уже шесть утра, у Марса днюха, и мы должны успеть подготовиться! — щебетала она, бегая по комнате и открывая шкафы Ранчо. Из одного из них она вытащила ярко-алое длинное платье, и покрутила в руках, скептически рассматривая, — хм... должна еще влезть. Алиса, хватит прохлаждаться! Бегом в душ, мойся и одевайся!

— Ага, иду, — пробурчала я, поправляя на себе пижамные штаны. Теперь сложно будет узнать — спущены они потому что больно велики, или потому что виной этому “синдром навязчивых движений” Гретки. И где еще побывала ее рука за ночь?!

В душ я убегаю, прихватив подарок Ранчо. Там я быстро моюсь, воспользовавшись одной из розовых баночек, стоящих на полочке. Судя по запаху, Гретка не только дрыхла у Ранчо, но и еще купалась у него же в ванне. Слишком уж знаком мне этот сладкий запах.

— Эй, Алиска! — дверь вздрогнула от громкого стука, да и я тоже, — давай быстрее! Мне тоже надо в душ!

Твою мать, тут не только выспаться не дают, но и помыться нормально!

Я как можно быстрее втискиваюсь в подарок Ранчо. Задница пролезает с трудом и треском швов, плотная ткань сплющивает и приподнимает мою груди, и я стою, растерянно рассматривая кучу блесток на руках, которыми полиняло платье. Господи, где его Ранчо достал? Что за черт?!

— Алиска!

— Да иду! — в сердцах восклицаю я, понимая, что на празднике я буду не только дышать и приседать с трудом, но еще и буду щедро всех пачкать блестками. Спасибо, Ранчо. Говнюк мелкий.

— Там Марс тебя ждет! — крикнула Гретка, одной фразой превращая утро из “так себе” в дерьмовое.

Я смываю переливающиеся блестки с ладоней, закрыла воду и вышла обратно в комнату. Гретка тут же исчезла в ванной, а я увидела у дверей злого Марса, который скептически оценивал в этот момент мой видок.

— Доброе утро, — произнесла я, стараясь, чтобы это не звучало сквозь зубы, — поздравляю с днем рождения, счастья, радости, долгих лет жизни! Простите, что без подарка, еще не успела заработать.

— Поерничала? — изогнул бровь Марс. Признаться, сегодня он выглядел потрясающе. Даже не хотелось называть его говнюком. Холеный, как модель с обложки дорогих журналов, в костюме, который идеально сидел на его подтянутом теле. Даже перчатки на руки напялил, — что на тебе за дрянь?

— Подарок Ранчо, — пожала я плечами, — нормальное платье. Только линяет.

— Всего лишь? — усмехнулся Марс, — будешь опылять сегодня гостей? Ближе подойди!

— Может, не надо? — я испуганно попятилась, гадая, начерта мне к нему приближаться. Сейчас как разорвет платье, заставит меня ходить голой... — я лучше полиняю. Или давайте у кого-нибудь одолжу наряд.

— У тебя нет на это времени, — прошипел Марс, приближаясь ко мне, хватая за плечо и встряхивая, — Алиса, напоминаю: я твой хозяин, и ты все еще меня слушаешься. Слушаешься, Алиса!

“Вообще-то, ты мне не хозяин, а раб” — мелькает в голове издевательская мысль, которую я не рискнула озвучить. Во-первых, злить Марса без поддержки Ранчо не хотелось. Во вторых, в этот момент произошло что-то мегастранное.

Марс покрутил меня, рассматривая, а потом просто провел рукой. Платье начало меняться на глазах: оно перестало сжимать мне грудь и зад, и будто бы стало более эластичным. Напыленные на него блестки словно расплавились и превратились в переливающуюся теплыми, пастельными цветами ткань. Теперь платье выглядело не счастьем эпилептика, а вполне себе дорогой шмоткой.

— Вау, — произнесла шокированно я и подняла взгляд на Марса. Он криво улыбнулся мне, — так вы не шутили при первой встрече. Вы реально фей.

— Да. Если ты думаешь, что я буду превращать все твои шмотки в произведение искусства, то можешь обломиться. И учти, если вздумаешь пошутить про средство для мытья посуды при мне, потому что это покажется тебе остроумным — я сильно разозлюсь, — процедил Марс, — бегом в зал. У тебя сегодня будет роль, которую ты должна будешь идеально сыграть. Иначе тебя сожрут вместе с тортом.

И он развернул меня к двери, нагло выталкивая наружу, пока я пыталась понять, при чем тут торт и каннибализм.

От числа гостей, казалось, зал сделался втрое больше, напоминая мне сумочку Гермионы Грейнджер. Марс и правда бессовестно самолюбив, раз устраивает такие вечеринки в свою честь. Как ребенок, ей богу. Вроде взрослый дяденька, а любит свечки задуть на тортике.

— О, занозка, вот ты где!

Мощные руки Ранчо подхватили меня над полом и потащили в неизвестном направлении.

— Где ты был? — возмутилась я. — Мне пришлось спать с Греткой.

— Ну и как она?

— Что — как? Ты в своем уме?! Ничего не было!

— Эх, зря! — вздохнул Ранчо, внося меня в небольшую кухню, занятую огромным тортом на тележке.

— А где повара? — спросила я, предположив, что такую ораву надо постараться накормить.

— На другой кухне кашеварят. А здесь только торт.

— Я рада за него. Только что мы тут делаем?

— О, детка, у тебя сегодня особенная роль. Внутри него.

— Чего?

— Ну ты под музыку и салюты появишься из торта. Станцуешь и отрежешь первый кусок для именинника. Марс одержим яркими представлениями. Большинство его гостей знает здесь всех девочек. А ты новенькая. Значит, способна их удивить.

— И ты так просто позволишь мне развлекать их? — поразилась я, не веря своим ушам.

— Малыш, — Ранчо вырос надо мной настолько близко, что я кожей чувствовала его тепло. Он положил свою ладонь на мою щеку и заглянул в глаза с безграничной любовью: — Поверь, я не отдал бы тебя извращенцам на растерзание. Потому и выбил для тебя эту роль. Ты будешь защищена правом неприкосновенности, потому что по правилам будешь считаться подарком Марса. А уж он-то не посмеет к тебе прикоснуться.