— Госпоже Смерти, — девчонка зловеще ощерилась.

«Очень остроумно, мать твою!»

— Откуда взялись эти тени? Это какая-то аномалия?

— Я же сказала, не знаю… Хотя мой брат уверен, что они лезут из Сиджилума.

— С чего твой брат так решил? — а вот это уже любопытно!

— Ну… Ему нравится всякое такое, он даже читать умеет! — Твин произнесла это таким тоном, будто её брат воскресил кого-то из мёртвых. — Как-то раз он сказал, что Сиджилум не просто так закрыли. Что, возможно, предки создали там какое-то оружие, а плачущие — это убитые ими подопытные. Он вообще много чего рассказывал. Например, что луна на самом деле не светится, а как зеркало, отражает лучи солнца. Звучит бредово, правда? Всем известно, что луна — никакое не зеркало.

— М-да… А ты знаешь, как попасть в Сиджилум через туннели?

— Нет конечно! — пленница хмыкнула. — Я что, похожа на самоубийцу? Туда даже близко подходить запрещено.

— И даже… как вас там?.. осквернённым?

— А что нам там делать? Нас отправляют охотиться, а не сторожить запретные земли.

— Рядом с Сиджилумом я видел дозорные башни. Значит, кого-то всё-таки туда отправляют.

Девчонка вновь пожала плечами.

То, что за лабораторией присматривают — это факт. Бетон на гермоворотах довольно свежий, не сам же собой он там появился. Что, если снять дозорных, пробраться внутрь, а труп девки бросить там, чтоб следы запутать?.. Пусть думают на диверсию беглых рабов.

— Скажи, Твин, — Хантсман подался вперёд, спрятав пистолет в кобуру, — как вам, мутантам, здесь живётся? Почему не боретесь за свою свободу? Смелости не хватает или вам кандалы нравится носить? Может, фетиш у вас такой?

Девчонка гневно сверкнула глазами:

— Да что ты знаешь, северянин! Как смеешь называть нас слабаками! Нас отнимают у матерей, убивают за малейшую провинность; мы гибнем, защищая своих хозяев, дохнем на арене ради потехи свободных… Мы для них хуже скота!

Ага, вот оно, больное место. Осталось выяснить, как сильно ей хочется свободы и на что она готова ради неё.

— Лет восемь назад НЭВ принял политического беженца, — Хантсман доверительно понизил голос, — вроде как личного телохранителя экс-короля. Что там за заварушка у вас случилась, нас мало заботило, потому мы и приняли беглеца. Ему даже гражданство выдали и распределили в тактическую разведку, а это серьёзная штука, девочка, туда кого попало не берут. И этот ваш осквернённый прослужил там лет пять, не меньше. Он мог бы подняться довольно высоко, но решил, что родина дороже. Смекаешь, к чему я веду?

Твин бросила взволнованный взгляд на пустую стену и тоже подалась вперёд:

— Хочешь сказать, меня примут у вас как свободную?

— Думаю, я могу это устроить.

— А если я буду не одна? — её голос задрожал, глаза возбуждённо загорелись. — Если со мной будут двое моих братьев? Возьмёте?

Да хоть двести, могилы же копать не нужно…

— Без проблем.

Она смолкла, о чём-то крепко задумавшись, но по её лицу отчётливо читались все мысли. Хантсмана даже позабавило наблюдать за этой наивной внутренней борьбой. Девчонка хочет верить, но сомневается, перебирает в голове варианты, как остаться в выигрыше. Рабы… Им, наверное, сходить посрать без разрешения хозяев непривычно, чего уж говорить о каких-то серьёзных решениях.

Твин в очередной раз мельком глянула в сторону:

— Что я должна сделать?

— Помоги мне попасть в Сиджилум, а я гарантирую тебе и твоим братьям защиту НЭВа. Ну что, по рукам?

Что-то пробурчав себе под нос, мутант неуверенно пожала протянутую руку. Ни ненависти, ни презрения Хантсман к ней почему-то не испытывал, сколько бы себе ни твердил, что она всего лишь жалкое отродье умирающего мира. И сейчас, сидя напротив этого несчастного существа, внешне так сильно походящего на человека, он вдруг словил себя на мысли, что удовлетворения от её смерти не получит — жизнь у девчонки и без того выдалась суровой, судя по шрамам на спине. Выудив из нагрудного кармана ключи от наручников, он подошёл к Твин:

— Давай снимем их, раз уж мы партнёры.

Она охотно вытянула скованные руки. Пара щелчков, и браслеты звякнули о бетонный пол. Пока девчонка потирала запястья и разминала ноги, Хантсман вернулся на своё место и устроился поудобнее — разговор предстоял долгий.

— Расскажи, почему ты бежала из замка?

* * *

От липких сновидений даже после пробуждение сохранилось тоскливое послевкусие. Накинув потёртую куртку из телячьей кожи, Орм дождался, пока рассеются последние следы, оставленные полузабытыми кошмарами.

На соседней лежанке сладко посапывала Агот. Он склонился над ней и, бережно пригладив растрёпанные рыжие волосы, улыбнулся: беда прошла стороной. А сны — это просто эхо, рябь на водной глади, скоро и она бесследно исчезнет.

Великая Мать всего лишь намекнула, указала в какую сторону смотреть, и он вовремя внял её предупреждению. Пока танаиш был далеко, Агот ничего не угрожало, но по его возвращении на первых порах приходилось не отходить от неё ни на шаг, хотя уже тогда угрозы не ощущалось. Теперь же Орм мог выдохнуть спокойно — дочь в безопасности. Причины таких перемен ясны, как летнее небо, вот только как бы потом не пришлось расплачиваться кровью. Хотелось бы верить, что Маа не спросит с него, ведь во благо действовал, с чистыми помыслами…

Расплата Орма не страшила, за свои поступки он был готов нести ответ, но как бы другим не пришлось отдавать за него должок. Он вмешался, воспользовался Даром, хотя не имел права. Но ведь тьма отступила, спряталась змеюкой в нору. Пускай там и гниёт, чем бы оно ни было! А Мать он денно и нощно молил лишь об одном: чтобы за его же деяния она спросила только с него.

Тихо кряхтя, Орм выбрался из юрты. На небе ни облачка, звёзды сияли ярче обычного, на самом краю горизонта зарделась алая полоса. Ложная безмятежность или всё-таки заслуженная награда на склоне лет? В глубине души он всё же надеялся, что Матушка не станет судить его сурово, иначе зачем указала на угрозу и раскрыла причину?

На его век и так пришлось немало горя, скольких близких Орм провёл на ту сторону, и возвращения скольких ещё ждал. Уж он-то не обознается — знакомую душу сразу видно. Гарда бы ещё повидать перед смертью, да как знать, успеется ли…

Орм вдохнул кристально-морозный воздух, пахнущий молодой травой, дымом и пряностями. Никак Анника спозаранку готовит очередное зелье — вон окна её дома светятся вдалеке. Он продолжал смотреть на угасающие звёзды, пытаясь почувствовать мерное дыхание Матушки-Земли. Тяжесть сна почему-то не отпускала, лучше убедиться, что всё идёт как нужно.

Равномерный стук сердца делался громче с каждым ударом; стих лай собак, щебет ранних птах, шелест леса за спиной. Остались только он и Мать, и связь их крепчала с каждым вдохом. Нечто смутно-тревожное вдруг шевельнулось внутри, неразборчивое, размытое, едва ощутимое на грани разума. Орм напряжённо вслушивался в нарастающую тревогу, пытаясь выловить хоть какой-нибудь образ. Поначалу всплывали бесформенные серые массы, сливающиеся с кромешной тьмой, но вскоре перед глазами предстал знакомый силуэт, окутанный зелёным сиянием и держащий в руках чужеземное оружие. За ним кто-то скрывался, но разглядеть эту тень толком никак не удавалось.