Какой наглец!

— Больше нет. Но тебе — да, маленький трахальщик. Как ты думаешь содержать юного разносчика пиццы на обычные гроши?

— Я смогу это сделать, — дерзко ответил юноша. — Моя подруга тоже работает. Мы собираемся пожениться. — Он сказал это так, как будто они собирались заняться боулингом.

— Вот как? Значит, вы тоже будете разводиться? Предлагаю сделать это, пока ты на коне.

— Вы очень забавны, но мне нравитесь. Вы напоминаете мне мою бабушку.

Как грубо!

— А ты очень глуп. Но лучше беседовать с тобой, чем в одиночестве есть пиццу. А теперь возвращайся в пиццерию, к своей подружке и наслаждайся жизнью.

— Счастливого Рождества, — пожелал он, выходя за дверь.

Бабушка провела Рождество перед микроволновой печью, наблюдая, как тает сыр. Микроволновка не возражала, и она не стала переодеваться. Кто еще стал бы настаивать, чтобы она переоделась? Холодильник? С ним она может флиртовать даже в халате.

На следующий день праздник завершился. Бабушка готовилась к новому походу за покупками, решая, что надеть. Она пришла к решению заглушить отголоски своего прошлого, поклялась похоронить его и идти дальше. Сегодня день после Рождества. Это может означать только одно. Послерождественские распродажи.

Никакого выхода, кроме как через окно. Что она будет делать весь день? Упьется до смерти. Счастливого Рождества! Она не пила со времени вечеринки после вечеринки. Ничего удивительного, что у нее нервный срыв. Ей ненавистна сама идея пить без телевизора вместо тоста. Она взяла свой старый экземпляр «Унесенных ветром» и заснула на середине первой страницы. Она спала и спала до тех пор, пока не проснулась, одурманенная навязчивым запахом. Нет, не запахом самого вонючего мужчины. Просочившийся через ее подсознание запах напоминал слабый дымок от огня, пожиравшего заднюю стенку ее телевизора, приснившегося ей.

Барбара зашла в свою гардеробную, пробираясь на цыпочках между парами обуви, протискиваясь сквозь кучи одежды. Слишком много всего, но все-таки чего-то недостает. Уборщица никогда не уходит, не прихватив с собой пару туфель.

Она пытается освободить в этом беспорядке место для новых покупок, запихивая подальше устаревшее и нелюбимое. И старательно помещает последние покупки перед всей коллекцией, аксессуары следующего сезона на пути к могиле. Большинство туфель и сумок она никогда не использует, потому что не может решить: вернуть их или надеть. С вещами от стены до стены комната кажется бесплодной. Одинокие четыре стены, несмотря на зеркала, украшающие их. Просто гардеробная, набитая вещами, заполненная пустыми туфлями и висящими платьями. Исчезнувшие люди, превратившиеся в вешалки.

Ей нужен новый платяной шкаф или новая гардеробная.

Одна комната с окном. Оставить все как есть и начать сначала где-то еще. Переустройство даст ей возможность что-то делать. Флиртуя с мастером, она сможет получить дешевую рабочую силу. Она проводит так много времени здесь, чувствуя себя почти любимой, окруженная друзьями. Вся эта тонкая ткань нежно касается ее кожи. Она могла бы установить еще одно окно, но это только создаст иллюзию увеличения пространства, как и зеркала. Кому нужны еще окна, когда она закрывает их все в доме вытянувшимися занавесками. Она бродит по спальне, избегая смотреть на огромный пустой экран напротив кровати, затем подходит к окну. Определенно со сломанным телевизором стало гораздо тише. Это дает ей возможность думать. Но ее мысли слишком циничны. Отчаянные мысли. Опасные мысли. Они напоминают взгляд украдкой сквозь занавеску.

Солнце сияет за ее окном, радужно мерцая над желтой мощеной мостовой. За забором идет общественная тропинка, ведущая к лесу. Люди ходят по ней, выгуливая собак, поглядывая на большой дом с соседской непринужденностью. Они тоже иногда поднимают ноги. А дамы садятся на корточки. Она не может обвинить их, что они загаживают ее территорию. Она сама чувствует себя грязной в отдаленных частях своего тела. Она наблюдает, как мужчины мочатся на ее деревья. В этой части ее сад зарос от обильного удобрения. Ей следовало бы позвать садовника, но в последние годы, вступив в средний возраст, он утратил всякую сексуальность и стал еще менее привлекательным, чем заросший участок. Ей даже не захотелось бы гадить на него сейчас.

Она снова возвращается в гардеробную. Тайный сад в ее крепости — в спальне. Комната в комнате. Может быть, ей следовало бы превратить эту комнату в гигантский туалет. Например, в портрет ее бывшего мужа. Она ненавидит эту комнату слишком сильно, даже после того, как все ее содержимое, принадлежавшее ему, было сожжено в камине. Впрочем, она ненавидит и сам дом. Окрестности. Соседей. Зачем она живет здесь? А куда еще она могла бы отправиться? Где она найдет новое лучшее пространство для жизни?

Может быть, ей надо выпить. Время от времени она любила доказывать себе, что это не имеет никакого отношения к алкоголизму, просто она слишком много пьет. После особенно пьяных ночей она отдыхала и пила много кофе. В такие периоды Барбара всегда чувствовала, что стоит на краю. Возможно, она нуждалась в каком-нибудь фармакологическом средстве вместо «Мартини». Должны существовать пилюли против того, что ее беспокоит. Специально приготовленный для бабушек валиум-прозак-коктейль, чтобы держать их настроенными на просмотр телевизионных передач, не ощущающими ничего, кроме электронного потока. Вы смеетесь, когда звучит смеховая дорожка. Плачете, когда музыка подсказывает вам это.

Вообще-то, если задуматься, она скорее наслаждается своим нервным срывом в покое и в обществе ее вынужденно молчаливого телевизора, без всяких пилюль, выпивки или любых других отвлекающих вещей, кроме уродливой правды, сверлящей ее мозг. Она живет в склепе. В своей могиле. Настало время откинуть занавески, распахнуть окна и двери и пробежать по улицам голой, крича изо всех сил: «Я не должна прятаться в четырех стенах! Я свободна, как птица в небе!»

Затем она могла бы захлопать крыльями, чтобы продемонстрировать основание для подобного заявления. Это продолжалось бы, пока не появилась полиция и не арестовала бы ее. За то, что она была голой. Должен быть закон против этого. Если вы хотите летать, нужно просто открыть окно.

Но зачем делать то, о чем потом придется сожалеть. Выпрыгнув из двухэтажного дома, вы только переломаете ноги. Лучше обзавестись новым платяным шкафом, новой гардеробной или новым домом. В новом месте. В другом пригородном тупике. Или в городе. Но это означало бы жить в квартире. В меньшем и худшем ящике. Хотя размер ничего не значит, если вы ощущаете пустоту. Возможно, квартира дает ей то, в чем она так нуждается. Больше, чем безразмерный дом, окруженный пустотой, тесный клозет в центре вселенной. Она сможет дать ей высоту. Тогда она сможет выпрыгнуть из башни в пятьдесят этажей.

Да, говорит она себе, это то, что нужно. Квартира в городе. Мрачная дыра в трущобах. Создает впечатление большего материализма. Но зачем ей сейчас покупать супермодную шкатулку вместо пары шикарных туфель? А почему бы не взять квартиру в аренду? Жизнь слишком коротка, чтобы покупать.