Она держала холодный мобильный телефон безжизненной рукой, ожидая, когда он начнет вибрировать. Запутавшись в этих аппаратах, она нацелила его на телевизор, чтобы изменить канал с черного экрана на пустую стену. Она просто хотела позвонить уборщице. Стена лучше говорит на английском языке, зато уборщица — католичка.

Потом телефон зазвонил. Кто-то все же любит ее. Или ненавидит так сильно, что она не может сопротивляться вызову. Это дочь, единственный абонент ее мобильного телефона. Но и с этим абонентом она разговаривала мало, поскольку мать и дочь не связывало ничего, кроме крови и самого акта рождения.

— Я звоню, чтобы убедиться, что ты жива, — сердито сказала Хейди.

— Я жива. У тебя по-прежнему есть мать.

Первая часть прозвучала правдоподобно. Примем желаемое за действительное. Ее дочь звонит в поисках наивной матери, которой никогда не было и никогда не будет здесь для нее.

— Мама, где ты была?

Игнорируйте ваших детей, и они никогда не оставят вас в покое.

— Я звонила и ночью, и днем. Твой телефон постоянно отключен.

— Потому что никто не звонит мне, кроме тебя. — Момент для признания. Или отрицания. — Не произошло ничего нового или волнующего, чтобы сообщать об этом, кроме кончины моего телевизора. Я выходила за покупками.

— И ночью и днем?

— Санта обычно давал мне такую возможность. Когда я этого хотела.

— Если бы ты оставалась дома достаточно долго, чтобы успеть открыть свои рождественские подарки, ты получила бы прекрасно упакованный подарок — сертификат от «Визы».

Что еще можно подарить бабушке, у которой есть все, кроме того, что отсутствует в ее жизни и что она хочет.

— По крайней мере, «Виза» все еще любит меня.

— У меня нет времени слушать эту ерунду. Что случилось на Рождество?

— Родился Иисус.

— Я имею в виду, что случилось с тобой. На рождественской вечеринке.

Наконец-то. Барбара прочистила горло, чтобы ответить без затруднений.

— Что ты подразумеваешь под этим? Что могло случиться? Ничего. Там была невыносимая скука. Поэтому я уехала. Позже я нашла чем себя развлечь.

— Ты выскочила отсюда даже не простившись со своим внуком!

— Он так и не поблагодарил меня за «Мартини».

— Стань, наконец, взрослой, мама! Счастливого Нового года!

Дискуссия окончена. Единственный абонент мобильной сети, который у нее был, отключился. Дочь, выведенная из себя ребяческим поведением матери. Именно для этого она звонила — отругать ее, хотя не имела представления, насколько непослушной оказалась бабушка. У нее нет никакой нити к разгадке того, что случилось прошлой ночью, сексуальный правонарушитель не пожелал свидетельствовать против себя. На этот раз Барбара хранит молчание. Ей нечего сказать обо всем этом грязном, вонючем, неудобном происшествии. И не имеет смысла подводить итоги смехотворного падения и докладывать о сексуальных отношениях. Желание поболтать может оказаться более назойливым, чем сама похоть. Действительно, не о чем говорить, слова неуместны, когда речь идет о необъяснимой вспышке животной страсти, хотя она иногда приносит плоды в виде любви, отпрыска или хотя бы оргазма. Это была сплетня, заслуживающая распространения. Бабушка не только трахнулась, но и сбежала. Получив прекрасную возможность прочитать свои реплики и шокировать аудиторию, она вдруг потеряла интерес к пьесе, в которой исполняла роль женщины-вамп. Костюм был неплох, но сама роль не подходила ей, поскольку она постарела и понимала, что стриптиз не для нее. Она должна сохранить себя. Для разносчика пиццы.

Он пришел в назначенное время. Разносчик был не тот, что в прошлый раз. Они никогда не повторяются. Большой ассортимент пиццы и разносчиков. На этот раз он слишком молод, даже для бабушки. Обычно им бывает около тридцати, хороший возраст для мужчины с бесперспективной работой. Этот недостаточно стар даже для того, чтобы иметь автомобильные права. Должно быть, прибыл на велосипеде. Она даже краснеет, смущенная собственным отчаянием, отраженным в глазах полной надежд молодости. У нее есть микроволновка для замороженной пиццы, но ей просто нужна компания. Сейчас он здесь, человек, пришедший к ней на свидание. Достигший полового созревания пирожок с физиономией анчоуса, ожидающий перед ее кухонной дверью, как будто сам является пищей.

— Как поживаете? — спрашивает юноша, будто его это интересует.

— Довольно паршиво. Что именно тебя интересует?

— Я просто спросил.

Несомненно, ради хороших чаевых. Он пожимает плечами и протягивает ей счет.

— Войди, — командует она.

Юноша выглядит неуверенным, стоит ли ему входить в дом, но поскольку он слишком молод, чтобы отказать женщине, достаточно старой, чтобы быть его бабушкой, ему приходится это сделать. Она роется в кошельке, а он напряженно застывает у порога, всем своим видом демонстрируя, что он только разносчик пиццы.

— Здесь еще пятьдесят баксов, сверх цены. А теперь сядь и заткнись.

— Простите?

— Ты хочешь получить пятьдесят баксов?

— Конечно. — Он заколебался. — А что я должен делать?

— Сидеть и молчать.

Он кладет пиццу на кухонный стол, берет деньги, садится и замолкает. Барбара устраивается напротив него. Она открывает коробку, достает промасленный кусок.

— Мой телевизор сломался, и я думаю, что хотела бы слышать какой-нибудь шум, пока ем. Просто притворись, что ты телевизор. Возможно, ты достаточно много его смотрел, чтобы изобразить, как он работает.

Юноша недоверчиво уставился на нее.

— Кстати, сколько тебе лет?

— Как мне показалось, вы хотите, чтобы я молчал.

— Послушай, просто притворись, что ты телевизор. Я нажму кнопку, и из твоего рта пойдет звук.

— Мне двадцать пять.

— Ты выглядишь значительно моложе.

— А сколько лет вам?

Наглец!

— Мне двадцать пять. Просто я выгляжу значительно старше. Послушай, съешь немного пиццы.

— Я ненавижу пиццу.

— Ты работаешь в пиццерии и ненавидишь пиццу?

— Когда-то я любил ее. Такое случается, когда что-то все время рядом с вами.

— То же самое происходит с сексом.

Он молча проглотил ее слова.

— Не волнуйся, анчоус. Я не заигрываю с тобой. Я просто трахнулась прошлой ночью и все еще прихожу в себя после травмы.

Юноша позеленел.

— Послушай меня, воздержание — это единственный способ.

— Способ чего?

— Избежать беременности, маленький тупица.

— Вам можно об этом не беспокоиться.