— Эй! — крикнул Радульф. — Если им понадобятся добровольцы, замолви и обо мне словечко.

Большинство присутствующих в комнате с высоким потолком уже спали. Несколько изрядно подвыпивших человек подняли глаза, оторвавшись от пивных кружек и игры в кости. Через ширму, отделяющую общее помещение от приемного покоя графа, слышался голос Дрого.

— Будь осторожен, — сказал ему кто-то из солдат. — Они спорят уже несколько часов. Старик зол.

Вэланд отодвинул занавеску. Ольбек и Маргарет восседали в креслах, поставленных на помост. Перед ними расхаживал Дрого с красным, как вареный рак, лицом и бил кулаком в ладонь, пытаясь им что-то втолковать. Иностранцы стояли спиной к Вэланду — франк, ссутулившись, однако явно настороже, а сицилиец, застыв в нервном напряжении. Вэланд заметил Ричарда, одиноко сидящего в углу.

— С этим не спорю, — сказал Дрого. — Мне мало что известно о ястребах. Как по мне, так ястребиная охота не мужское занятие. Где тут риск, где опасность? Но я знаю одно; соколы подвержены многим хворям, они гибнут от малейшей невнимательности. Поймав здорового сокола вечером, можно обнаружить наутро горстку перьев. Купи дюжину кречетов в Норвегии, и тебе еще повезет, если хоть одна птица переживет путешествие.

Маргарет подтолкнула Ольбека.

— Не слушай его! Его устами говорит злоба.

Дрого сокрушенно развел руками.

— Миледи, хоть раз в жизни отбросьте свои предубеждения и посмотрите на вещи с практической точки зрения. Чем вы собираетесь кормить ястребов во время путешествия?

Щеки Маргарет покрылись пунцовыми пятнами.

— Голубями, чайками, бараниной, рыбой!

Вэланд совершенно забыл о своем ястребе, вдруг шумно встрепенувшемся на его руке и привлекшем тем самым всеобщее внимание. Все повернулись в тот момент, когда птица осторожно отщипнула кусок мяса. Вкус плоти развеял ее страх. Она с жадностью набросилась на голубя, отрывая большие куски и громко их проглатывая.

Прожив достаточно долго в окружении дикой природы, Вэланд привык каждое явление оценивать по степени опасности, им представляемой. Взгляд франка, пронзающий и безучастный одновременно, свидетельствовал о чрезвычайной опасности этого человека. Сицилиец же, напротив, не таил в себе никакой угрозы. Его вытаращенные глаза напомнили Вэланду глаза испуганного зайца.

— Сокольник, — объявил Ольбек.

— Я ожидал увидеть более зрелого человека, — сказал Валлон.

Ольбек вскинул голову.

— Зато парень крепок и искусно обращается с животными. К примеру, вот этот ястреб. Он попал в ловушку всего несколько дней назад, а уже кормится так же смирно, как домашний голубь. Готов поклясться, что мальчишка способен околдовывать зверей. — Граф, причмокивая, выпил пиво. — Если кто и может благополучно доставить кречетов к месту назначения, то только он.

— А он знает, что такое кречет? — спросил Геро.

У Дрого вырвался презрительный смех.

— Даже если и знает, не скажет. Он нем как рыба.

— Это правда, он не разговаривает, — подтвердил Ольбек. — Эльфы или другая нечисть лишили его дара речи, когда он дикарем жил в лесу. Вальтер поймал его, охотясь в верховьях реки. Гончие настигли его возле пещеры. Одетый в шкуры и перья, он больше походил на зверя, чем на христианина.

Глаза Геро округлились.

— И сколько же он жил в дикой природе?

— Одному Богу известно. Возможно, с самого рождения.

— Вскормленный молоком волчиц, — выдохнул Геро. — Вы, наверное, зовете его Ромулом?

— Ромулом? Нет, мы зовем его Вэландом, поскольку это имя было вырезано на кресте, висевшем у него на шее. Датское имя, но написанное на английском языке. С ним был пес, лютый зверь, величиной с бычка. Он по-прежнему при нем. Первоклассная охотничья собака. Он тоже немой.

Дрого повернулся к Геро:

— Потому что Вэланд перерезал ему голосовые связки, чтобы тот не выдал его, когда он незаконно охотился на наших оленей. Если бы я схватил его, он бы лишился не только дара речи.

— А почему Вальтер проявил милосердие? — спросил Геро, обращаясь к Ольбеку.

— О-о-о! — протянул Ольбек, наслаждаясь предстоящим повествованием. — Вальтер говорил, что все произошло, как в сказке. Подъехав, он ожидал увидеть волка, загнанного гончими. Но вместо этого обнаружил собак, которые сидели вокруг мальчика. Он их просто околдовал.

— А его пес перегрыз глотку главной гончей в своре. Его надо было бросить на растерзание собакам.

Дрого обвел взглядом присутствующих.

— Понятно? Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Клянусь Богом, когда увижу тебя в следующий раз — выпорю.

Вэланд опустил глаза. Его сердце бешено стучало.

— Посмотри на меня, — сказал Геро. — Вэланд, посмотри на меня.

— Делай, что тебе велят, — скомандовал Ольбек.

Вэланд медленно поднял голову.

Геро нахмурился.

— Он понимает речь.

Ольбек чертыхнулся.

— Было бы бессмысленно давать ему кров, если бы он был не только немым, но и глухим.

— Да, но если он когда-то и говорил, то на английском или датском. Однако он понимает и французскую речь, которую, должно быть, выучил среди вас.

— Ну а где же еще?

— То есть я хочу сказать, что, хотя он и не может говорить, у него есть способность к языкам.

— Да кому какое дело? — бросила леди Маргарет. — Просто скажи ему, что надо делать.

Ольбек протянул свой кубок, чтобы его наполнили снова.

— Слушай внимательно, парень. Сэр Вальтер, твой господин, находится на чужбине в плену у варваров. Ты должен отплатить ему за доброту, помогая его вызволить. Для его освобождения из тюрьмы нужно предоставить четырех соколов. Но эти соколы крупнее, светлее и красивее всех тех, что ты видел. Они обитают на далеком севере, в стране льдов и огня, и у них соответствующий нрав. Каждый год несколько их представителей прилетают в Норвегию. Этим летом ты в составе экспедиции отправишься в ту землю, выберешь самых лучших особей и позаботишься о них по пути на юг.

— Ты будешь отвечать за то, чтобы они не погибли, — прибавила Маргарет. — Если они погибнут, мой сын лишится жизни, и ты за это понесешь наказание.

— Не пугай парня, — сказал Ольбек, легко похлопав ее по руке. Он подозвал Вэланда поближе. — Подумай только, эти соколы так прекрасны, что только короли и императоры имеют право на обладание ими. Белые, большие, как орлы. Ты побываешь в таких дальних краях, о которых большинство рыцарей и мечтать не смеет. А на обратном пути сможешь совершить паломничество в Иерусалим.

Глаза Ольбека увлажнились.

— Боже мой, как я хотел бы пойти с вами.