— Она может стать твоим выбором, если ты, в первую очередь ты и никто другой, позволишь вам обоим узнать друг друга получше. И поверь, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы проводили вместе как можно больше времени.

— Ты ничего этим не добьешься. Хотя… добьешься. Сделаешь нас врагами. И это я имел в виду тебя и меня, а не ее.

— Дариел, ты мой сын. Возможно, тебе кажется, что я иду на принцип, преследую какие-то свои глупые идеи, но все не так. Мои действия продиктованы исключительно заботой. Если по истечении месяца ничего не изменится, в тебе не проснутся чувства, к браку вас никто принуждать не станет. Нет так нет, — на этот раз уже и Уолт Невилл проявил снисхождение.

— Отец, скажи, почему ты так в нее вцепился?

— Лилит — особенная девочка, — он проговорил это с таким восхищением, что на моих губах появилась широкая улыбка. — Достойная тебе половинка. Она станет свежим глотком воздуха для тебя, зажгет в твоем сердце любовь к жизни, внесет в нее разнообразие.

— В чем же ее особенность? — в голосе Дариела слышались нотки раздражения. Все, что касалось меня, он воспринимал в штыки.

— А вот об этом она пусть сама тебе расскажет, если доверится. Я так понял, что просьбу озвучивать бессмысленно. Ну что ж, ознакомьтесь тогда с изначальными правилами. Будут вопросы — спрашивайте. Правда, там нет ничего сложного. Пожалуй, я пойду, а то с этим юбилеем дел, поди, накопилось несметное количество. Можешь меня не провожать, — до моего уха донеслись тяжелые шаги. Видимо, Уолт Невилл собирался покинуть этот дом. — И не забудь про завтрашний ужин. Твоя мама хочет поближе познакомиться с Лилит. Не лишай ее подобного удовольствия. До встречи!

Раздался скрип дверных петель, а вслед за ним и стук сапог по мраморному полу в коридоре. Я осторожно выглянула из-за угла и увидела удаляющуюся фигуру ректора. Дождавшись, когда он скроется из видимости, подкралась к кабинету, сняла печать, надеясь, что она осталась незамеченной Уолтом Невиллом и так же тихо двинулась к лестнице, а затем подобрала юбки и бросилась стремглав в выделенную мне комнату, напрочь позабыв о завтраке. Я надеялась лишь на то, что Дариел не станет томить меня в неведении и вызовет к себе, чтобы ознакомить с требованиями своего отца.

Прошло не менее часа с тех пор, как Невилл-старший передал Дариелу конверт, однако тот отчего-то не торопился посылать за мной. В ожидании кого-нибудь из слуг я протоптала в ковре дорожку и не раз помянула мага недобрым словом. Неужто он не понимал, что я сгораю от любопытства? Или намерено выжидал время, желая меня проучить?

Когда терпение все же исчерпало себя, я покинула комнату и быстрым шагом, порой переходя на бег, направилась в рабочий кабинет брюнета, надеясь, что он еще не умчался в неизвестном направлении, как это произошло вчера.

Итак, утренняя картина повторялась: я снова потопталась немного перед массивной резной дверью, а затем несмело постучала. Услышав его раздраженное “войдите”, облегченно вздохнула, расправила несуществующие складки на платье и нажала на изящную ручку. Молодой мужчина сидел на прежнем месте, вот только вид у него был уже не столь опрятный: галстук снят, верхние пуговицы белоснежной рубашки расстегнуты, а вьющиеся волосы взъерошены, словно их неустанно трепал мощный ветер.

Дариел бросил на меня мимолетный взгляд и уставился в пространство невидящим взором, однако даже издалека мне удалось разглядеть пляшущие в черных глазах золотисто-красные искорки. Или же это были отблески солнечных лучей, отразившихся от полированной поверхности стола?

— Прошу прощения, лир Невилл, что вновь нарушила ваше уединение, но мне не терпится узнать, какие указания вы получили относительно нас от своего отца, — я сразу перешла к делу, не желая оставаться с ним надолго в одном кабинете, поскольку это было чревато последствиями — он попросту мог не уцелеть.

— Их не так много и все они, на удивление, несложные, — Дариел перестал гипнотизировать стену и всецело сосредоточился на мне. Он указал жестом на кресло и продолжил, лишь когда я опустилась в него: — Всего четыре пункта. Но я думаю, это пока.

— И что в них?

Брюнет взял в руки лист бумаги, сплошь исписанный неровным почерком, и хорошо поставленным голосом начал зачитывать:

— Пункт первый: обращаться друг к другу лишь по имени. Пункт второй: независимо от обстоятельств завтракать и ужинать только вместе. Пункт третий: заполнить опросник согласно приложению. Вот этим мы сейчас и займемся, — на мой взгляд, Дариел повел себя как-то странно, ведь оставался всего один пункт. Чего ему стоило его озвучить? Однако он отложил письмо в сторону, взял чернильницу, чистый лист бумаги, а затем поставил тот же набор и передо мной. — Ну что, начнем? Имя?

— Лилит Левент, — отозвалась и взяла протянутое им перо. — Ваше?

— Очень смешно, Лилит, — брюнет на мгновение скривился.

— Так и напишу, — усмехнулась я, а сама вывела “Дариел Невилл”. Все это время он наблюдал за мной, словно усомнился в моих навыках письму. И этот момент оставил на душе неприятный осадок. Едва я подняла на молодого мужчину глаза, как он принялся выводить мое имя не менее корявым почерком, чем у его отца.

— Возраст?

— Вообще-то некрасиво спрашивать у девушек о подобном. Нам всегда восемнадцать, независимо от того, сколько на самом деле. А вам?

— Тебе, Лилит. Двадцать девять, — ответил брюнет, не глядя на меня.

— Ничего себе, а я думала, что вы… то есть ты гораздо старше, — я решила его поддеть и не прогадала. Перо замерло в мужской руке, а черные глаза расширились. Удар пришелся в самое сердце. — Шучу-шучу… — торопливо выпалила и заливисто рассмеялась, прикрыв рот ладошкой. С каждой минутой мне становилось все веселее. Наверное, если бы я добавила “дорогой”, то ему и вовсе поплохело бы.

— Любимый цвет? — задал Дариел новый вопрос, едва проглотил услышанное. Однако что-то в нем изменилось. Черты его напряженного лица значительно смягчились и не вызывали неприязни.

— Черный. Ваш? — я поудобнее расположилась в кресле, откинувшись на его удобную спинку.

— Твой, — поправил вот уже во второй раз меня Дариел. — Тоже.

— Стойте! Я передумала. Синий, — мне не хотелось, чтобы Невилл-старший нашел между нами хоть одно сходство. Вдруг это каким-то образом повлияет на его решение?

— Пусть будет черный. Я уже написал.

— Нет. Нужно исправить, — проговорила тоном, не терпящим возражений, однако на брюнета он не возымел никакого эффекта.

— Какая разница? Я не собираюсь черкать, — непреклонно заявил он, намереваясь перейти к следующему вопросу.

— И не нужно, — благодаря взмаху руки и короткому заклинанию одно-единственное слово исчезло с его листа.

Мужчина шумно выдохнул, покачал головой, проворчал себе под нос “ох уж эти водники” и все-таки вписал “синий”, чем вызвал у меня едва заметную улыбку. В этот момент в дверь раздался предупредительный стук, и в кабинет после позволения войти вплыл дворецкий с подносом в руке.