— А другое?

— А другое… где-то рядом. Чего-то я никак его не нахожу. Дуб тут должен быть огромный.

Эмма приглядывается. В Мертвецкой роще почти все дубы- великаны.

— Да они тут все огромные.

— Тот должен быть самым большим. Его не могут обхватить и пять человек, взявшись за руки. Он самый старый на горе. Называют его «дуб-ведун». Та слепая ведьма сказала, что ему семьсот лет.

— Ну, тогда он помнит, наверно, ещё средневековых ведьм.

— Наверно. Но, оказывается, и сейчас киевские ведьмы совершают возле него свои обряды. Прикинь, насылают здесь кому-то порчу или, наоборот, избавляют от неё.

— Жуть!

— Она ещё сказала, что раз в двенадцать лет листья на этом дубу посреди лета чернеют.

— Где же он?

— Вот!

Мара показывает на приметный, стоящий в стороне от дорожки высокий, раскидистый, могучий, необъятный дуб.

— Это и есть тот самый дуб-ведун. Та женщина научила меня, как надо произносить заговор. Сперва надо его обнять.

Мара подходит к широченному дубу, и, прижавшись ладонями к шершавой коре, обнимает его, словно живого древнего ведуна. Эмма обнимает дуб с противоположной стороны. Помолчав какое-то время, Мара говорит:

— Есть на Девичь-горе дуб, под тем дубом живёт Змей! Повторяй за мной: Эй, Змей!

— Эй, Змей! — повторяет Эмма.

— Подходить ко мне не смей!

— Подходить ко мне не смей! — вторит Эмма.

— И курить мне не давай!

— И курить мне не давай! — эхом отзывается Эмма.

— С этого часа и с этой минуты. Да будет так!

— С этого часа и с этой минуту. Да будет так! — добавляет Эмма, и лицо её расплывается в довольной улыбке.

Когда школьницы возвращаются на дорожку, одна из них неожиданно замечает на дубу прибитый к стволу козлиный череп со скошенным белым лбом, со страшными чёрными глазницами и с короткими торчащими рожками.

— Смотри! — испуганно показывает Эмма рукой вверх.

Но Мара замечает вдалеке кое-что другое, что-то непонятное, напоминающее силуэты двух людей.

— Посмотри лучше туда, — толкает она локтем подругу в бок.

Эмма опускает взгляд и видит далеко впереди на дорожке две серые фигуры с очень бледными лицами, ярко контрастирующими на фоне сумрачного леса. Приглядевшись, она замечает у них вместо глаз огромные чёрные глазницы, отчего их лица кажутся ей похожими на черепа. И не только ей одной это кажется.

— Прячемся, — шепчет Мара.

Девушки тут же приседают за растущий перед ними густой куст чагарника.

— Кто это? — пугается Эмма.

— Тихо, — шепчет Мара.

Рядом они замечают неглубокую яму, похожую на давно разрытую могилу, засыпанную прошлогодними листьями.

— Я вижу, ты, действительно, боишься людей, — еле слышно произносит Эмма.

— Это не люди! — отрывисто отвечает Мара.

— А кто? — ещё больше пугается Эмма.

— Некроманты.

— Некроманты? — огромные глаза Эммы ещё больше расширяются от страха. — А кто это такие?

— Кто эти — я не знаю, — пожимает плечами Мара.

Оглянувшись, она понимают, что они попали в западню. За их спинами простирается в обе стороны колючая стена из кустарников, за которую прорваться невозможно.

— Некроманты бывают разные, — продолжает она. — Одни — просто чёрные маги. И для заклинаний вызывают здесь из могил мёртвые души. Другие — сами наполовину мертвецы.

— Нифига себе! Как это?

— Ну, они когда-то уже умерли, а потом вновь ожили, потому что их чёрные души не принял даже ад. И теперь они рыщут повсюду и забирают для подпитки энергию у всех, кого встретят на своём пути.

Эмма порывается встать и рвануть отсюда без оглядки через кустарники, стоящие стеной позади их, но Мара удерживает её.

— Куда ты?

— А куда?

— Давай в яму.

Девушки переползают в яму. Но любопытство берёт вверх, и они выглядывают из-за кромки. Им прекрасно видно отсюда, как некроманты приближаются по дорожке. Вот их серые фигуры уже мелькают в просветах между ветками чагарника. Неожиданно те останавливаются и поворачивают в их сторону свои лысые черепа с огромными чёрными глазницами.

— Ну всё, нам пипец, — шепчет Эмма, опуская голову.

Мара также опускает голову и прикладывает палец к губам.

— Тихо! Не шевелись! — еле слышно шепчет она.

Она шепчет так тихо, что Эмма понимает её скорее по губам. Но даже этого шевеления губ достаточно, чтобы некроманты сошли с дорожки и направились в их сторону. Услышав приближающиеся шаги, Эмма зажимает глаза от страха. Мара замирает от ужаса. Они в западне, деваться им некуда.

В нескольких метрах от ямы некроманты неожиданно останавливаются и озираются. Что-то, видимо, ещё привлекло их внимание. Далеко впереди на дорожке появляется велосипедист на горном «байке» в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Ничего не подозревая, Муромский катит им навстречу.

Внезапное приближение постороннего заставляют их забыть о девушках. Некроманты устремляются ему наперерез. Издалека заметив серые фигуры и их странное поведение, Муромский, на всякий случай, прибавляет скорость и проносится буквально в полуметре от них.

Но это не обескураживает некромантов. Они бросаются вслед за ним. Выглянув из ямы, Мара видит, как некроманты со всей прытью гонятся за велосипедистом по дорожке. Вскоре все вместе исчезают за деревьями.

Эмма лежит в яме ни жива, ни мертва.

— Их уже нет, — сообщает ей Мара.

Эммы выскакивает из ямы и оглядывается по сторонам.

— Погнали нафиг отсюда! Из этой долбаной Мертвецкой рощи. Пока они опять сюда не вернулись.

— Зоя! Зоя! — безутешно зовёт мать своего ребёнка.

Женщина в красном сарафане проходит мимо полуразрушенного одноэтажного строения. Внутри его на земле, усыпанной битым кирпичом и битыми бутылками вкривь и вкось валяются чёрные обугленные балки.

Одноэтажное строение примыкает к двухэтажному зданию без окон и без дверей. Крыши на доме тоже нет. Внизу на фасаде полно нарисованных черепов с костями и надписей на обшарпанных стенах.

По грунтовой дороге неспешно катит полицейский джип. Услышав шорох гравия, женщина в красном сарафане и в белой вышиванке выходит на дорогу и голосует. Джип тут же останавливается. В нём сидят два полицейских.