Одна из прелестей Данброха состояла в том, что тайных ходов в замке было хоть отбавляй. В стенах. В сводах. В полах. По некоторым приходилось ползти на четвереньках. По некоторым карабкаться наверх. Какие-то проложили в замке изначально при постройке, спрятав за потайными шкафами, какие-то, очевидно, добавили, когда десятилетия спустя расширяли очередной флигель. Какие-то казались слишком тесными или неудачными, чтобы считаться намеренно устроенными секретными ходами, да и в принципе ходами. Однако чем бы они там ни считались, но здесь, в Данброхе, если только не мешал страх высоты или тесного пространства, можно было добиться выдающихся результатов по части перемещения в разные части замка, не покидая его стен. Пока Мерида была не крупнее близнецов, она день за днём пропадала в этих переходах, так что находили её снова уже только под вечер – к немалому неудовольствию королевы-матери, которая всё не могла взять в толк, как это дочка умудрилась так измазаться, при Том что на улицу не выходила. Мерида до сих пор задавалась вопросом, удалось ли братьям найти хоть один из потайных ходов. Такое вполне было по части Харриса, но вот Хэмиш старался избегать мест, где что-то неожиданно может на него выпрыгнуть, а Хьюберт просто не заметит дверь, пока она ему по лбу не треснет.

Одним таким ходом – разумеется, полным крыс и затхлого запаха, – теперь и воспользовалась Мерида, чтобы, проскользнув в стене за общей гостиной, в конечном счёте оказаться на балкончике тронного зала на четвёртом этаже.

Тронный зал по праву считался сердцем замка Данброх. Просторный, с высоченными сводами, он идеально подходил для лихих пиров и приёма коронованных визитёров. Когда Мерида проходила недавно через тронный зал по пути в общую гостиную, там как раз заканчивались приготовления к праздничному застолью. В каждом камине весело потрескивал огонь, в каждом из массивных канделябров плясали огоньки десятков свечей. В центре каждого стола возвышалась красочная ваза, на каждом стояли чаши для корок и косточек. Всюду громоздились уложенные причудливым образом хлеба и колбасы, а расставленные по периметру слуги внимательно следили, чтобы собаки не стащили лакомый кусочек. Из музыкальной гостиной этажом выше притащили мамину арфу, и она терпеливо ожидала в углу прибытия музыкантов. Всё затаилось и застыло в предвкушении, какое бывает только перед грандиозными ночными пирами, и от этого у Мериды защемило внутри от тоски, потому что ей тоже хотелось вместе со всеми затаиться и застыть в сладостном предвкушении, но праздник в этом году безнадёжно испортили Кальях с её завываниями и Ферадах в своих роскошных перчатках.

Теперь же тронный зал выглядел совсем иначе. Столы в беспорядке, кое-какие – опрокинуты на бок. Еда раскидана по коврам, размазана по каменному полу. Вместо шумной гулянки – напряжённое противостояние. С одной стороны – чета Данброхов на тронах в окружении королевских стражей, по-прежнему разряженных в рождественские ленты через плечо и венки из остролиста. С другой – шестеро вооружённых мужчин внушительного вида, все в блестящих доспехах и отличных сапогах.

У одного из каминов, в котором догорали остатки гобелена, громадные вислокожие псы чужаков с шумом раздирали на части изысканное мясо рождественского кабана. Гобелен был, кстати, мамин, зимний – тот самый, который с Кальях.

О пришельцах Мерида не знала ничего, но она уже ненавидела их всем сердцем.

– Прямо чувствуется плохая энергетика, – заметил голос Лиззи.

– Лиззи?!

Мерида ошарашенно дёрнулась в сторону, внезапно осознав, насколько увлеклась сценой в зале, раз не заметила, когда Лиззи успела так близко к ней подобраться. И много ещё шпионов она найдёт за своей спиной на это Рождество?

– Лиззи, что ты здесь делаешь? Как ты сюда забралась?

Лиззи растопырила пальцы и изобразила, как ползёт по полу. Головной убор у неё совсем съехал, и Мерида невольно поправила его поровнее. Поразительно, но даже в такие моменты её непреодолимо тянуло помогать Лиззи. Что не менее поразительно, даже в такие моменты Лиззи умудрилась до того щедро облиться духами, что их, наверное, по одному запаху могли бы вполне обнаружить. И конечно, поразительно, что даже несмотря на всё это Мерида от души радовалась, что Лиззи не вышла замуж и сейчас они вместе лежат на балконе плечом к плечу и наблюдают из-за края за налётчиками в зале.

– Нашли время, в самое Рождество нагрянуть, – прошептала Лиззи.

Так и было задумано, поняла Мерида. Эти люди знали, что данброхцы будут праздновать дома Рождество. Уничтожить праздник входило в их планы.

– Мы не уйдём, пока не получим подтверждения верности лорду Макалпину, – прорычал голос внизу.

Говорил только один из бандитов, остальные молча наблюдали. На говорившем была внушительная шуба из волчьих хвостов, в которой он казался почти таким же широкоплечим, как король Фергус, и почти таким же лютым, как те волки, из которых была сделана шуба. Говорил он, почти как рычал.

– Не хотелось бы неприятностей, – заявил он.

– Больше, чем уже учинили? – уточнила королева. – Можно ведь было найти более деликатный способ.

Держалась королева весьма сдержанно и величаво, как будто тосахтаховцы не ворвались сюда, а пришли по приглашению. Последний раз на памяти Мериды мать выходила из себя несколько лет назад, когда колдовское проклятие обратило её в медведицу, но сейчас Мериде жутко хотелось, чтобы мама взяла и как следует на этих бандитов наорала. Чтобы вырвала рождественского кабана из пастей их собак. Чтобы выкинула их к чертям из замка. Однако это было, конечно, невозможно. Данброх не вёл никаких войн, а потому не содержал регулярную армию. Те стражники, что сейчас находились в Тронном зале, составляли, пожалуй, максимум защиты, какую можно было собрать в срочном порядке, да и те стояли полупьяные по случаю Рождества.

– Деликатным способом лорд Макалпин уже не первый месяц пытается, – ответил Волкастый. – Вы сами своим молчанием вынудили его к действию.

– Ты что-нибудь об этом слышала? – шёпотом спросила Мерида у Лиззи.

Лиззи кукольно надула губки. Щёчки зарделись, и она приняла свой самый сокрушённый вид.

– Видела только пару писем у твоей мамы, когда у неё в комнате прибиралась. Но он же не подпишет их «Тосахтах». Подписывает своим настоящим именем: Домналл Макалпин. Шикарно же звучит. Классное имя – Домналл, кстати, не находишь?

– Лиззи!

– В общем, во всех письмах было про какое-то зло, которое, дескать, грядёт с юга, – продолжила Лиззи шёпотом. – И он, мол, его остановит. Постоянно расписывал эту свою армию, которую он собирает,