Когда Меч миновал святилище и ступил на новую дорогу, то ощутил не враждебность дикой местности, а растерянность, и вдруг потерял направление, словно его внезапно закружили. Он сделал шаг, еще шаг — и остановился.

Без сомнения, лерры были растревожены. Даже он, Меч, это почувствовал, несмотря на защиту перьев арра на шляпе, а ведь он не был жрецом и не обладал повышенной чувствительностью. Меч сглотнул, постарался успокоиться и зашагал вперед.

Ощущения были очень странными. Он понимал, что физически просто идет вперед по широкой прямой дороге в добрых семь, а то и восемь футов шириной, но в душе царило ощущение, что он балансирует на раскачивающемся канате. Он припомнил, что один из рабочих дорожной бригады говорил о поддержании дороги. Если дорогой не пользоваться постоянно, она закроется, станет враждебной, и, быть может, даже куда более опасной, чем окружающая ее дикая местность. Поддерживать ее в порядке физически, не давать зарастать, было довольно просто. А вот поддерживать, так сказать, духовно — куда сложней. Люди должны ходить по ней, словно так и надо, и тем самым заставить новых лерров дороги приспосабливаться к их нуждам, а не давать им воли. Если вдруг паче чаяния лерр дороги решит, что он здесь главный, то дороге, потребуются свои жрецы, как поселениям.

Меч чувствовал, что лерры пока еще пребывают в растерянности, и пытался внушить им мысль, что дорога — это его место, а не их.

Вроде бы помогло. А может, он просто привык. Или чем дальше от Безумного Дуба, тем лерры спокойнее? Когда он отшагал примерно полмили, ощущения головокружения и неуверенности прошли совсем, и теперь он мог сполна насладиться дорогой и окрестностями.

Утреннее солнце стояло высоко над Восточными Утесами, лучи весело пробивались сквозь кроны деревьев. Листва была ярко-зеленой, а кустарники по обе стороны дороги переливались зеленым, коричневым и серым. Где-то поблизости пели птицы, но Меч их не видел.

Ивовый Берег лежал милях в десяти — двенадцати от Безумного Дуба. Довольно долгий путь, но с новой дорогой его можно запросто проделать за полдня.

Старый проводник водил в Ивовый Берег более безопасным, кружным путем, и дорога занимала почти весь день. Выходили обычно до рассвета, а в Ивовом Береге оказывались уже перед самым закатом.

Меч разглядывал дикую местность по обеим сторонам дороги, пытаясь понять, какие опасности старый проводник считал нужным обходить, но так и не увидел ничего угрожающего. Валежник, свисающие лианы, неровная почва и стрекочущие белки, мерцания и огоньки вроде бы неестественного происхождения, но никакой видимой угрозы.

Хотя с чего бы угрозе быть видимой? Для того и нужны проводники, чтобы предупреждать людей о скрытой опасности. Меч поддернул мешок повыше и зашагал дальше.

Милях в четырех от Безумного Дуба дорога впервые изгибалась. До этого она лишь обходила здесь и там большие деревья, но большей частью была прямой. Однако теперь впереди лежало огромное болото, и дорога уклонялась вправо по твердой почве. Меч знал, что за болотом находится река Долгой Долины, и пригляделся, но так и не понял, увидел ли он воду, или ему лишь показалось. Однако он совершенно точно слышал плеск, хотя с тем же успехом это могли прыгать на болоте лягушки.

Он постоял немного, борясь с искушением пойти проверить. Там дикая местность, а он направляется в Ивовый Берег и в Зимовье, он не окрестности поглядеть вышел. Да и вообще — кто, будучи в здравом уме, просто так пойдет исследовать дикие места, пусть даже его шляпа увешана перьями арра и он Избранный, обладающий магической защитой.

Примерно на полпути Меч остановился перекусить ячменной лепешкой, запил ее пивом и задумчиво поглядел на глиняную бутылку, которую только что осушил. Он знал, что если бросит бутылку в лес, сильно разозлит лерров и обеспечит себе дурные сны и мелкие неудачи. А что будет, если бросить ее на дорогу? Дорожные лерры еще нестабильны, не сформировались до конца и могут не знать, что мусор — это то, против чего они могут и должны возражать.

Но к чему рисковать? К чему поощрять скверные привычки? Да и незачем выбрасывать отличную бутылку. Не так уж она много весит, чтобы избавляться от нее в самом начале пути. Меч воткнул на место пробку, сунул бутылку в мешок и зашагал дальше.

Солнце еще только начало клониться к закату, когда он опустился на колени у пограничного святилища, прося лерров пропустить его в Ивовый Берег.

Несколько местных жителей уже углядели его и поджидали сразу за святилищем. Они почти ничем не отличались от обитателей Безумного Дуба, лишь одежда была чуть иной, с непривычной вышивкой и косыми рукавами, и таких причесок, как у некоторых женщин, Меч прежде не видел: собранные в высокий хвост на затылке волосы переброшены через плечо.

— Безумный Дуб! Ты ведь из Безумного Дуба, да? — окликнул кто-то.

— Да, я оттуда, — ответил Меч, поднимаясь с колена.

— Северная дорога действует! Она безопасна!

— У него перья арра на шляпе…

— Но с ним нет проводника! Он пришел один! Плевать на перья!

— У него меч, — указала какая-то девчушка.

Все моментально замолчали и принялись разглядывать Меча, проверяя заявление девчушки.

— У него и впрямь меч.

— Значит, он Воин. Конечно, ему ничего не грозило.

— Ты Избранный Воин?

— Да, — ответил Меч, пересекая границу поселка.

Воздух внезапно показался спокойней, свет ярче, цвета четче, почва под ногами тверже, когда он оставил полусформировавшихся лерров дороги и перешел во владения зрелых лерров Ивового Берега. Меч вдохнул поглубже, словно пробуя воздух, ощутил аромат местных посевов, готовящейся еды, слабый запах красильни и скота, раскаленный воздух кузни. Похоже, не столько лерры стали менее встревоженными по мере удаления от Безумного Дуба, сколько он сам притерпелся. И теперь, когда он снова оказался среди здоровых, дружелюбных и опытных лерров, все сделалось необычно ярким.

— Добро пожаловать в Ивовый Берег! — Мужчина в длинной белой рубахе шагнул вперед и протянул руку: — Я Тору ан Саллор, помощник Старшего жреца. Добро пожаловать в Ивовый Берег!

— Эррен Заль Туйо, — пожал протянутую руку Меч. — Избранный Воин.

Жрец склонил голову:

— Мне казалось, жители Безумного Дуба не называют даже части своих истинных имен.

— Не называем. Но я не в Безумном Дубе, а Воин принадлежит всему Барокану. Если ты называешь мне хотя бы часть своего истинного имени, а я не отвечу тем же, это можно расценить как оскорбление. То, что в одном селении обычай — в другом преступление, а мне совсем не хочется злить лерров Ивового Берега.

Когда Меч отправился путешествовать в прошлый раз, он старался любыми способами избегать того, чтобы называть хотя бы часть своего истинного имени, и ему было неуютно, когда кто-то это имя произносил. Но со временем, обдумав все, он решил, что это лишь обычай, следовать которому везде и всегда — бессмысленно, а потому надо придерживаться обычаев тех мест, где он бывает. В конце концов тысячи людей в Барокане каждый день пользуются своими именами, и никакого вреда им от этого нет. Поселения наподобие Безумного Дуба, где истинное имя называть нельзя, встречались крайне редко.