После недолгих раздумий я вооружилась кочергой, позаимствовав ее из комнаты Гилберта, и мы с Габриэль вновь отправились на осмотр дома. К слову, на втором этаже нас ожидала та же картина, что и на третьем: ряды запертых дверей. Открытыми были лишь гостевые спальни.

Происходящее не нравилось мне все сильнее и сильнее. Мне все отчетливее казалось, что в доме уже весьма продолжительное время никто не живет. И то и дело мой взгляд выхватывал все новые и новые свидетельства этого обстоятельства: пыль на перилах и подоконниках, что было немыслимо при жизни Генриха, поскольку он нещадно гонял слуг за малейшие небрежности при уборке; грязные разводы на окнах; но самое главное – чуть уловимый аромат затхлости, присущий любому заброшенному жилищу. Удивительно, что я не заметила этот запах сразу же. Наверное, я оказалась слишком взбудоражена возвращением в ненавистное имение, с которым у меня было связано столько несчастливых воспоминаний.

Немного отдохнув у лестницы, мы с Габриэль отправились на первый этаж. Я надеялась, что уж здесь-то точно отыщу человека, способного дать мне ответы на многочисленные вопросы. Пусть даже не Вильгельма, но хотя бы кого-нибудь из слуг. Не почудился ведь мне тот верзила, который любезно отнес мой чемодан в холодную спальню.

В гостиной мы наконец-то получили необходимые доказательства, что в доме помимо нас присутствует еще кто-то. Здесь ярко горел камин, весело треща оранжевыми искрами. На столике напротив дивана была приготовлена нехитрая закуска, призванная усмирить аппетит гостей в преддверии ужина, и расставлены бокалы в немом приглашении выпить после долгой прогулки. Но в комнате никого не было. Удивленно переглянувшись с Габриэль, я неслышно подошла к двери в дальней стене. Насколько я помнила, она вела в еще одну комнату отдыха, которую Генрих обычно использовал для сугубо мужской компании. Женщинам вход сюда был наистрожайше запрещен, и, снедаемая жарким любопытством, однажды я загодя спряталась за одним из кресел, стоящих в самом дальнем углу этого помещения, желая узнать, что же за таинство тут происходит. Как оказалось – ничего интересного. Некоторое время мужчины просто пили, если судить по периодическому позвякиванию бокалов, и спорили о политике государства и соседних стран. Затем разговор свернул на более фривольную тему. С замиранием сердца и горящими от стыда ушами я выслушала историю о некой сьерре Бритте, которая за пару монет никогда не откажется приласкать уставшего путника. Этот рассказ то и дело прерывался многозначительным хмыканьем со стороны слушателей, какими-то сдавленными смешками и был наполнен странными и непонятными для меня сравнениями. И вот, когда разговор окончательно и бесповоротно свернул на фривольную тему и остальные участники беседы принялись делиться своими впечатлениями от прелестей Бритты, по комнате пополз загадочный сладковатый дымок, от которого у меня моментально закружилась голова, а речь говорящих стала какой-то невнятной и запинающейся. Не выдержав, я отчаянно расчихалась, и мое укрытие оказалось обнаруженным. Ох и попало же мне тогда! Пожалуй, это был единственный случай, когда Генрих самолично взял в руки ремень и от души отхлестал меня, да так, что еще неделю после этого я не могла сидеть. И на следующее же утро меня отправили в пансион, хотя каникулы только-только начались.

Впрочем, я несколько отвлеклась. Так или иначе, но я немного представляла, что именно могло ждать меня за закрытой дверью. И тем большим было мое удивление, когда, распахнув ее, я окунулась в плотный чернильный мрак. Странно! Совершенно точно, что в этой комнате было окно, даже не одно, а два или три, открывающие вид на бесконечную болотную равнину. Неужели кто-то закрыл наружные ставни? Но зачем?

Я прищелкнула пальцами, надеясь, что тем самым пробужу магический шар, который должен был плавать здесь под потолком. Однако меня опять постигла неудача. Ничего не произошло. Еще страннее. Уж на чем, на чем, а на источниках света, в том числе и колдовских, мой отчим никогда не экономил. Ему нравилось, когда дом всеми окнами ярко светился в ночи, и тогда он любил сравнивать его с путеводной звездой для заблудшего странника.

– Что-то мне не по себе, – дрожащим голоском произнесла Габриэль, выглядывая из-за моего плеча. – Тебе не кажется, что эта тьма какая-то странная?

Я промолчала, пристально наблюдая за тем, как ближайший отросток мрака словно сам по себе шевельнулся, пытаясь лизнуть носки моих башмаков.

А в следующее мгновение я неожиданно услышала, что в комнате кто-то размеренно дышит. И от этого звука волосы у меня на голове сами собой зашевелились от ужаса.

– Ой, – пискнула Габриэль и попятилась. Я оглянулась на нее и увидела, как она споткнулась о складку ковра, застилающего пол гостиной, но, по-моему, даже не заметила этого, расширенными от страха глазами продолжая вглядываться в темноту за моей спиной. – Ой, Хлоя, может быть, пойдем отсюда? Позовем Гилберта.

Я опять посмотрела во мрак. Задумчиво взвесила в руках кочергу, которая сопровождала меня при обыске дома. Если этот некто загадочный дышит – значит, он живой. Не думаю, что ему понравится удар увесистой железякой.

– Пока мы будем бегать за Гилбертом, он может скрыться, – свистящим шепотом проговорила я. – А оставлять кого-нибудь на страже опасно. Все-таки сейчас нас двое, а так, в случае чего, с опасностью столкнется только одна.

– И что ты предлагаешь? – Габриэль испуганно всхлипнула и сделала еще один шаг назад. – Хлоя, прости, но я туда не сунусь. Ни за что!

– А я и не прошу, – попыталась успокоить ее я и еще раз взвесила в руках кочергу, словно уже мысленно примерялась к возможному удару. – Постоишь здесь. Если вдруг я не выйду через пару минут или случится что-нибудь страшное – беги к Гилберту.

– Что ты намерена делать? – Габриэль тихонько ахнула, видимо, осознав, что я на самом деле готова вступить в бой с загадочным созданием, скрывающимся во тьме комнаты отдыха. – Хлоя, это очень опасно! Не сходи с ума! А вдруг на тебя нападут, едва ты пересечешь порог? А вдруг там скрывается какое-нибудь порождение Альтиса, которое убьет тебя, если ты нарушишь его покой?

– Поверь, если бы там был демон или одержимый, то на нас уже напали бы. – Я вымученно улыбнулась перепуганной девушке. – Эти твари никогда не медлят перед атакой. Призраки, в свою очередь, обычно не отличаются особой кровожадностью. Так что там явно дышит человек. И я хочу узнать, почему он прячется и не выходит на свет!

Последнюю фразу я произнесла специально громче, в глубине души лелея смутную надежду, что таинственное создание услышит меня, устыдится и все-таки выйдет к нам добровольно. На какое-то мгновение чужое дыхание, которое я слышала все это время, замедлилось, но потом вновь возобновилось с прежней размеренной частотой.

– Хлоя! – почти беззвучно прошептала Габриэль, глядя на меня огромными, полными слез глазами. – Не надо…

– Все будет хорошо, – так же тихо ответила я, едва шевеля губами. Зачем-то набрала полную грудь воздуха и нырнула в плотный мрак.

Удивительно, но он действительно вел себя как живое существо. Я чувствовала, с каким трудом тьма расступается передо мной, словно неподвижная застоявшаяся вода. Я бросила быстрый взгляд в сторону выхода. Прямоугольник дверного проема, в котором виднелась встревоженная Габриэль, будто плыл в пространстве, с каждым мигом отдаляясь от меня все больше и больше, хотя я сделала всего пару шагов. Странно. Неужели это проявление некоей загадочной магии?