том, чтобы направить свою ярость на Моррисона, что даже не начал думать о том, что делать с Кристен. Сначала она сделала запись и отредактировала клип, чтобы трахнуть меня очень жестко, а потом продала меня практически за копейки.

По крайней мере, у меня была вторая половина, отметка времени и все такое. Если это произойдет по наихудшему сценарию, по крайней мере Бейли будет избавлен от некоторых последствий. Теперь никто не мог правдоподобно связать ее с записью.

— Если вы даете полиции возможную причину, когда выдвигаете обвинения, иногда они сами раскапывают этот материал. — Винсент кивнул на свой телефон, все еще в моей руке, экран которого почернел. — Ваша аудиозапись, полученная законным путем, дает им хорошую отправную точку для поиска этого. Найти его будет несложно, если только коп, который занимается этим делом, не полный идиот. — Он устало вздохнул. — Хотя, к сожалению, их много.

Если мне повезет, я закончу тем, что гребаный придурок будет работать над моим делом. Впрочем, проблема в другой раз.

Я вернул ему телефон. — Кто-нибудь следил за Бейли?

— Нет. Но я полагаю, вы знаете, что за вами следили.

Ледяное ощущение пробежало по моему позвоночнику. — У меня было подозрение. Однако подтверждение этого не сделало его менее тревожным.

— Еще одна фирма PI. Трэверс Милл. Верхние цены на полках, нижний ярус, небрежная работа. Их оставил, — он посмотрел вниз и проверил свои записи, — Лукас Моррисон.

Ничего удивительного.

— Как долго они следят за мной?

— Месяц.

Ебать. С тех пор, как он провернул автомобильный трюк с Бэйли.

Он пожал плечами, поднося пиво ко рту.

— Как я уже сказал, они небрежны. Практически оставил после себя след из хлебных крошек.

— Они все еще следят за мной?

— Нет. — Кружка со зловещим лязгом ударилась о стол. Его тонкие губы изогнулись. — И их больше не будет. Я позаботился об этом.

— Подождите, если никто не следил за Бэйли, откуда Моррисон знал все эти вещи о ее жизни?

— О, Трэверс Милл определенно ковырялся в ее жизни.

Еще один арктический взрыв наполнил мое тело при мысли о том, что приспешники Люка шпионят за личными делами Бейли. Я попытался выбросить это из головы, сосредоточившись на выводе. Они исчезли.

— Но они не преследовали ее, как тебя, — добавил он. — Они больше не будут шнырять по ее жизни. Их следователь нарушил несколько законов и был слишком неосторожен, чтобы как следует это скрыть. С таким рычагом вы можете ожидать, что они оставят вас в покое в будущем.

— Значит ли это, что мне безопасно с ней разговаривать?

— Да, — сказал он. — Трэверс Милл должен сообщить Люку, что они были разоблачены, но у вас есть небольшая возможность, прежде чем это произойдет. Я сам буду следить за вами в течение следующих нескольких дней, чтобы убедиться, что они отступили.

Поток воздуха наполнил мои легкие, как будто я задержал дыхание, сам того не осознавая.

Я мог видеть ее. Поговорить с ней. Расскажи ей все. Попроси у нее прощения или хотя бы попробуй.

— Стюарт занимается юридическим концом вещей, пока мы говорим, — добавил он.

В дополнение к переговорам с руководством Лос-Анджелеса Стюарт планировал «использовать это жалкое оправдание дерьмового пятна», обратившись прямо к источнику указанного пятна — родителям Люка. Он чувствовал, что как юристы они будут весьма восприимчивы в свете записи из грузовика и угрозы грязного публичного судебного процесса. Не говоря уже о возбуждении уголовных дел.

Либо это сработает, либо нет. Я не мог больше ждать, чтобы узнать. Если бы берег был свободен, ничто не помешало бы мне увидеть Бейли.

* * *

— Желтый.

— У тебя все нормально?

— Я хочу поцелуй.

— Я думал, ты слишком возбуждена.

— Нет, мне здесь было одиноко.

— У нас не может быть этого. Хочешь, я тебя развяжу?

— Еще нет. Но мне нужно, чтобы ты поскорее покончил со всеми этими поддразниваниями, иначе я сойду с ума.

Бейли

Я настояла на том, чтобы Шивон привезла Даллас, как и планировалось, слишком поздно понимая, как странно было бы увидеть его.

Приоткрыв дверь своей спальни, я прислушалась к любым признакам жизни. Когда меня встретила только тишина, я на цыпочках прокралась на кухню и взяла из буфета стакан. Непрерывный плач ужасно обезвоживал. Я никогда не пила столько воды, как в последние несколько дней.

Чтобы усугубить мой стресс, Шив раздобыла сегодня для меня номер телефона Кристен. Я пыталась сформулировать правильные слова, прежде чем позвонить. Можно ли было что-то сказать в этой ситуации?

Когда я повернулась, чтобы наполнить свой стакан из дозатора в холодильнике, на моем домашнем экране появился текст. Люк снова. Вот почему я вообще не решалась изменить свой номер — это было мучительно, и я знала, что рано или поздно он меня выследит. Оказывается, я была права.

Я уставилась на дисплей. Во мне вспыхнуло раздражение, а также еще одна вспышка душевной боли. Нож уже был воткнут так глубоко — крутить лезвие было неуместно.

Когда мой телефон был разблокирован, я перешла к своим сообщениям, чтобы удалить сообщение. Я собиралась стереть его, не открывая, но предварительный просмотр сообщения затянул меня, и я клюнула на приманку.

Люк: Проблемы в раю?

Бейли: Перестань писать мне, сталкер.

Люк: Не сердись на меня за то, что Картер тебя бросил.

Бейли: Откуда ты вообще это знаешь?

Люк: Я все знаю.

Бейли: Насколько я слышала, у тебя есть свои проблемы, о которых нужно беспокоиться.

Люк: О чем ты говоришь?

Бейли: Думаю, я тоже все знаю.

Люк: Все? Ты знала о его секс-видео?

Люк: Говорил тебе, что он не тот, кем ты его считала. [вложение]

Мое сердце грохотало в ушах, пока я смотрела на его сообщение.

Секс-видео? Что?

Миниатюра фотографии рассказала мне все, что мне нужно было знать. Это был парень с темными волосами, целующий девушку, держа в одной руке косяк. Его лицо было почти полностью закрыто дымом.

Но я знала этот профиль — эту линию подбородка и этот нос. Я знала эти волосы. И эти руки.

Затем вокруг меня раздался оглушительный треск. Когда я огляделся в поисках источника, я заметил остатки моей пустой чашки, покрывающие темно-серый кафельный пол. Мои босые ноги были окружены сверкающим морем бледно-голубого стекла. Он не просто сломался. Он разбился.

— О мой Бог. — Шивон побежала на кухню, лихорадочно осматривая