аму о том, кто они есть и кем были их предки начало стираться, вместе с их заветами, приведшими их мир к расцвету.

Храбрость воина обратилась жестокостью. Железная воля правителей стала фундаментом диктатуры, а великодушие заменилось эгоизмом и личной выгодой. На смену образам справедливых героев пришла жажда наживы и культ обогащения. Каждое новое поколение становилось всё более невежественным, покуда место незаметно деградировавших волков аму не оказалось занято империей Лиса...

Фиалковый свет, лившийся сейчас из глаз окружавшей нас толпы селян, подавлял все цвета, кроме серого. Все пространство вокруг сужалось к серому миру, в котором исключением и главным владыкой был лиловый свет, давно скрывший зрачки, радужку и вообще добрую половину лица людей.

— Нет, не надо! Я ни в чем не виноват! — послышался чей-то сдавленный писк, и группу собравшихся в кучу людей бросили извивавшееся связанное тело кого-то из бойцов рейда. Отсюда сложно было разглядеть, что именно произошло. Но думаю, все и так ясно.

Я подозревал, что местные могут оказаться врагами, но был уверен, что сумею распознать угрозу достаточно заранее. Знаю, что сегодня многие всю ночь не сомкнули глаз, чтобы разбудить спящих рядом товарищей в случае нападения селян.

Фиалковое свечение походило на магию пустоты, хоть облик жителей и их голоса не двоились, как у порождений неназываемой.

Мортис! Мы должны были распознать проклятую стихию у местных. Как вообще можно не заметить такое? Подобные эффекты невозможны на первом ранге синхронизации, а здесь у каждого полноценный второй, как и у нас. А значит, если я прав, то не смотря на уровни, каждый здешний житель ненамного слабее меня или Терми.

Мортис!!

Громко стукнув посохом и призывая все возможные усиления на себя и всех рейдовых, я приготовился к тяжелому смертельному бою. Вырваться из такой западни будет очень непросто. Да что там, это почти невозможно! Каждый спасшийся будет чудом. Может, сразу активировать свою пустоту, сорвав сокрытие сущности зельем? Или я так только сделаю хуже, внеся смуту в мысли союзников прямо в бою?

У пилигрима Тишины такого выбора не было, он уже провалил свою маскировку, и не стал сдерживаться, призывая раздвоенную акулью пасть с лиловым маревом вместо руки. Очертания друга сразу же немного поплыли, принявшись двоиться и бегать, пытаясь найти настоящие контуры его тела.

— Жрецы дочерей? — с нотками страха, смешанного с непониманием и злобой произнес староста, быстро нашедшийся среди поселян. Но остановили нас от вступления в безнадежный бой не его слова, а искренние эмоции старика в ауре. В них угадывалось глубокое сожаление, что все происходит именно так.

— Во имя Нефтис, что за безумие вы творите? Решили принести наших товарищей в жертву безумному богу?

Я ожидал извинений и вины, но голос старосты, вместе со смесью его чувств, наоборот приобрел решимости и уверенности в своей правоте:

— Мы дали вам кров, дали пищу, как друзьям! И что взамен?!

Скользнув глазами по лицам воинов рейда, я поймал взглядом вампира. Алиот Алашан был готов к бою, но на лице его сквозило полное непонимание.

— И что же? — спокойно переспросил я у старосты.

— Они убили моего сына! — послышался полный боли голос женщины из толпы.

— Эти твари изнасиловали мою дочь! — гневно заорал мужик из толпы.

— Меня ограбили и едва самого не убили! — крикнул кто-то ещё.

Да какого хрена здесь происходит… Во имя трех лун Мельхиора, мать вашу, что со всеми вами не так?!

Какой-то озлобленный мужик выскочил из-за плеча старосты и грубо толкнул меня в грудь.

— Ты нам предъявлять будешь, жрец? Мы поверили тебе, а ты привел с собой это отребье!

Не смотря на понимание, что если все именно так, как они говорят, то местные в своем праве, я едва сдержался, чтобы тут же попытаться сварить мужика на пару. Пустота не дремлет и всегда готова отыскать путь в твой разум. Стоит лишь на секунду ослабить бдительность, и чуждая тебе ярость захлестнёт с головой, заставляя уничтожать всех вокруг.

— Успокойся, Сион, — положил руку мне на плечо Терми, заставляя погасить вихри раскаленных частиц водяного пара вокруг.

Бедная Ласка. Вот что ты чувствовала, кидаясь на всех с лиловым шаром пустотной энергии. Мысль, что цель перед тобой несёт вред, а значит должна немедленно быть уничтожена. Ярость внутри остановить почти невозможно.

— Лесат, поясни, что происходит, — попросил пилигрим, безошибочно определив в толпе собравшихся для круговой обороны воинов рейда того, кто лучше всего объяснит ситуацию.

Чуть успокоившись и придя в себя, я тихо прошептал слова молитвы Покоя.

У большинства остальных в эмоциях была смесь злобы, ярости и часто — того же непонимания. А вот у Лесата в эмоциях были слабые нотки вины. Именно слабые, что позволяло надеяться на его трезвость суждений. Ибо стоящий рядом с ним Грейси просто пылал смесью жажды крови со стыдом и непомерной виной. Неужели это он что-то сделал? Ни за что не поверю.

— Некоторые в рейде повели себя не очень достойно… как мудаки, если точнее, — дипломатично начал искатель, и я сразу понял, кто на самом деле виновник конфликта. Не так уж много разумных в рейде могут примерить на себя личину грабителя, насильника и убийцы.

— Так выдайте им виновников, — предложил я, и по огонькам ярости, мелькнувшим в глазах рыцаря крови понял, что прав.

Рейд не может выдать Фали Крыса, иначе вместе с ним лишится элитного боевого мага, связанного контрактом, и минимум десятка ни в чём не повинных бойцов, удерживаемых насильно.

— Хули ты о себе возомнил, терпила? — словно бы подводя итог моим размышлениям, возопил виновник.

Иннох повернул голову в нашу с пилигримом сторону. Кроме нас местные никого не уважали и не признавали в рейде. Но вот сам рейд подчинялся вовсе не мне. Хватит ли мне союзников, чтобы прямо сейчас бросить вызов лидерству Али и выдать ублюдка? Но стоит ли это жизни не замешанного в насилии мага? Или хафлинга Матиаса, который точно не стал бы участвовать в подобном.

Может, выдать нескольких виновных, но оставить главного зачинщика? До храма осталось не так далеко. Нет, поступать так несправедливо и бросать на откуп часть виновных, чтобы защитить других, куда более виновных, мне не позволит Грейси. Готов поспорить, что он тут же вмешается… Да и моя собственная совесть тоже против. Но тогда каков выход? Сражаться с местными? Оба варианта были мне отвратительны.

—