черту, что разделяет мир снов и реальный. У меня никогда этого не получалось. Даже в убежище ангела, где я впервые в Мельхиоре смог спать без страха болезненного пробуждения.

А затем я как-то обыденно оказался в центре пустого селения.

Ни единого жителя не скрывалось за стенами покосившихся полуразрушенных зданий, съедобный капустный мох съежился и теперь жил небольшими зелеными островками среди бурой массы погибших растений. Природной влаги было слишком мало для поддержания всей возделываемой людьми колонии, но и полностью истребить это растение природа тоже не решилась.

Наверное, тому виной значительно возросшая влажность от открытого неба, с которого сыпался мелкий холодный снежок. Голубовато-белесые тяжёлые облака плыли скоростью утки на суше, иногда накатываясь друг на дружку.

Мелькнуло понимание, что стало причиной нынешнего вечного сумрака Клинковой рощи — по краю расщелины, на дне которой находилась роща, тянулись плотные полотна паутины, что в несколько слоев накладывались друг на дружку не пропуская снег.

Возможно, никакого потолка над нами и вовсе не существовало. Если бы Рощу засыпало и погрузило под землю, как это было с другими локациями, наверняка осталось бы множество следов. Те же растущие из земли сталагмиты.

Иногда падающие белесые хлопья собирались в настолько плотные комья, что те прорывались и бесшумно срывались вниз. Но тенденция к росту паутинного заслона прослеживалась достаточно хорошо.

Итак, это прошлое? Или будущее?

— Арахна! — позвал я ту, что притянула меня в этот сон.

На звук моего голоса испугано зашелестела листва и запричитали невидимые птицы. Не видел что-то я раньше птиц в Клинковой роще.

Я принялся озираться в поисках девушки, на сколько это слово применимо к трансцендентальному существу.

— Ара.. — начал было я снова, но осекся. Мои глаза встретились с серыми глазами хозяйки паучьих владений, и на сей раз я отчетливо увидел менявший цвета узор по краю радужки в её глазах. Лазурь, светлая бирюза, индиго, оттенки желтого и красного... и снова по кругу.

— А вот и ты, — спокойно и будто бы равнодушно проговорила она, растягивая слова. Но совсем не как Нир — скорее, Арахна почти пропела эту фразу. — Заставил меня ждать, ученик.

Я не стал скрывать своего изумления.

— Ученик?

Интересно, не так ли все было у Терми с призрачной девой из города мертвецов?

Но зачем это Арахне? Почему так внезапно? С чего она заговорила об этом как только я уснул в черте её владений? В чем подвох?

— Успокойся, Сион. Ты ведь хотел услышать от меня ответы на иные вопросы, верно? О своём ученичестве подумаешь после. Великая Лазурь, сколько же от тебя прет разных эмоций.

Я немного смутился и сделал глубокий вдох. Я не так часто общаюсь с пустотниками, а те, с кем общался, мало обращали внимание на ауру моих чувств. Арахна же сразу прочитала их, как открытую книгу.

— Ха, забавно ты реагируешь, — продолжила она. — Хочу поскорей тебя увидеть на третьем ранге, в единении с пустотой.

А вот мне что-то совсем не хочется, — подумал я, но промолчал.

— Если учить ты меня собираешься этому, то вынужден отказать. — сформулировал я эту мысль чуть иначе.

— Я же сказала, Сион, на этот вопрос ты сам дашь мне ответ позднее. Сейчас тратить на него время не будем.

— Хорошо, — действительно, мне еще предстоит минимум пару раз ночевать на её земле, так что не стоит спешить. — Тогда о другом. Ты действительно жрица Нефтис?

— Ты уже знаешь ответ. А еще жрица Тефнут и Забвения.

— А так можно, служить трём богам одновременно?

— Еще один странный вопрос. Разве ты сам не двудушник?

— Статус жреца у меня только от дочери Смерти, — отрицательно покачал я головой.

— Зато твое иномирное божество хочет сделать из тебя Акву, я права?

— Да, — к своему стыду, книгу из башни Терний об этом классе я еще не успел как следует изучить.

Сейчас мне требуются способы немедленного усиления, перед храмом. Книга же оказалась скорее теорией, нежели практикой. При чем теорией столь далекой от истории Мельхиора и дочерей Смерти, что я решил заняться этим уже после храма.

— Ты уже являешься магом, и по факту являешься жрецом, пусть и не своей стихии. Для начала пути Аквы остался последний элемент.

— Какой? — ухватился я.

Арахна снисходительно усмехнулась, словно старшая сестра, поясняющая очевидные вещи непутевому брату.

— Какой, говоришь? Об этом лучше спрашивать у твоего иномирного бога.

— Окей.. зачем тебе это всё? Чего ты от меня добиваешься?

— Я лишь слежу за тем, чтобы всё предначертанное свершилось.

— Тишина и Покой сражались против младшей сестры. Как в тебе уживаются враждующие друг с другом силы? — задал я следующий вопрос. Раз уж она настроена на диалог, нужно пользоваться.

— Враждующие? Отнюдь, — показала зубы служительница трех богинь. — Эти силы никогда не были врагами. Таковыми их делают смертные. И личная неприязнь одного конкретного божества.

— Бездушного бога…

— Нет, Сион. Разве ты ещё не понял? Если бы сущностью пустоты была ненависть, она бы просто уничтожила мир с первого раза, а не зачищала его раз в несколько тысяч лет.

— Без Пустоты жизнь была бы куда лучше, — осторожно заметил я.

— Без Пустоты этот мир был бы другим. Но с другой стороны, это не породило бы цепь событий, итогом которых стал твой призыв из мира-темницы в этот мир Нархаармисом — вот кто действительно по-настоящему умеет ненавидеть. Даже фанатикам из ордена Тиши до него далеко.

— Постой… значит я.. тоже принадлежу к миру-темнице? Кто такой этот Нарх?

Арахна едва заметно облизнула губы.

— Это неправильный вопрос. Сейчас это не важно, а после храма ты всё поймёшь сам.

— При чём здесь тут мир-темница? — упрямо повторил я.

— Зачем ты спрашиваешь о том, что уже понял и сам? Ты, как и все призванные им, бывшие дети иного мира. Теперь осталось только, чтобы новый мир признал тебя частью себя, верно? Все еще хочешь идти в храм?

— Ты так говоришь, будто сомневаешься в моем ответе. Да и будто бы у меня есть выбор!

— Выбор всегда есть, — пожала плечами паучья повелительница. — И твой — худший из возможных.

— И ты это так спокойно мне говоришь? Ты ведь хочешь, чтобы я попал в храм.

— Я ничего не хочу, Сион. И