Эви кивнула.

– Тогда нам не стоит тратить время. Давай сожжем его. Сожжем и убежим.

Ветер бушевал за окном, и дом скрипел и стонал. Уилл сказал очень четко, они должны обезвредить Джона Гоббса его же оружием: заключить его дух в талисмане и сжечь его. Но талисман конфисковала полиция, а Уилл был в тюрьме. Все легло в руки Эви и Джерихо.

– Сожжем и убежим, – согласилась она и взяла канистру с керосином. Им предстояло немало работы. – Мы должны сровнять его с землей. Я начну с верха, а ты займись первым этажом.

Джерихо покачал головой:

– Я не позволю тебе остаться одной.

– Джерихо, рассуждай логически.

– Нет. Мы будем держаться вместе.

– Тогда давай начнем.

Они быстро переходили из комнаты в комнату, разбрызгивая керосин на все, что способно было гореть. Эви осторожно вошла в мансарду Иды Ноулс. Через щели в заколоченных окнах был виден город. Там веселились на празднике люди, отмечая прибытие кометы и совершенно не подозревая о том, что она принесет с собой. Снизу раздался едва различимый музыкальный ритм, будто хор запел какой-то гимн. Она зна€ком остановила Джерихо и прислушалась, но звук больше не повторялся.

– Давай побыстрее, – сказала она. Когда они спускались по лестнице, одна из ступенек просела, и Джерихо чуть не полетел носом вперед. Эви едва успела его удержать. Они вернулись в гостиную, и она ахнула в изумлении: стулья были аккуратно расставлены полукругом, как в Бретрине.

– Джерихо, – шепнула Эви, пятясь из комнаты.

– Страшный Джон, Страшный Джон, в белый фартук наряжен, – пропел Джерихо и глупо засмеялся.

– Это не смешно.

Он странно улыбнулся.

– Ты тоже слышишь музыку?

Эви наклонила голову набок и прислушалась, но в этот раз она не слышала ничего, кроме вздохов и скрипов старого дома.

– Нет.

– Мы будто на вечеринке! – Джерихо счастливо улыбнулся. – Давай потанцуем. Ты ведь любишь танцевать, Эви? – Он подхватил ее руками и закрутил вокруг себя с такой скоростью, что ее замутило.

– Джерихо, да что с тобой такое? – изумилась Эви, но потом вспомнила о воздухе из каминной розетки. Члены Братии использовали сильнодействующие растительные средства при изготовлении своих курений и вина. Джерихо был в наркотическом дурмане.

– Я всегда хотел с тобой потанцевать, – пробормотал он и легонько провел губами по ее шее. – Я следил за тобой, знаешь. Когда ты считала, что никто тебя не видит. – Губы Джерихо остановились над ее ухом, и от его теплого дыхания у нее побежали мурашки по спине. – Я думаю о тебе поздно ночью. Каждую ночь…

Нужно было уводить его отсюда, вот в чем была проблема. Она недооценила опасность этого места. Дом будто выступал соучастником преступлений, таким же опасным, как сам Джон Гоббс, готовым на все, чтобы его защитить.

– И мы будем танцевать. – Эви отстранилась от Джерихо. – Но не здесь.

– Нет, здесь, – сказал он и, притянув ее к себе, прижал к своей груди. Стены будто вздохнули – она готова была поклясться чем угодно, – и раздалось едва слышное противное хихиканье.

– Я знаю место получше! Сюда. – Она потащила Джерихо к кухне. Его нужно было вывести за дверь, на свежий воздух. Потом она просто бросит зажженную спичку в дом, и они с Джерихо убегут как можно дальше отсюда.

– Куда ты меня ведешь? – мечтательно спросил Джерихо.

– Мы почти пришли, – сказала Эви, и, хотя она пыталась держать себя в руках, ее голос дрожал. Дверь захлопнулась, словно дом разгадал ее план. – Нет! – воскликнула Эви. Она принялась дергать за ручку, но дверь не поддавалась, даже когда она бросилась на нее всем телом. Они оказались в ловушке: дом не хотел их отпускать.

Джерихо протянул ей руку.

– Потанцуй со мной, – хрипло сказал он.

– Джерихо, нам надо убираться отсюда. Сейчас же. Ты меня понимаешь?

– Я понимаю только то, что хочу тебя.

Повсюду пахло керосином. В любой момент дом легко мог превратиться в огромное кострище, а они оставались внутри. Ладно. Если им не позволяют выйти нормальным способом, она что-нибудь придумает – сорвет доски с заколоченных окон, разобьет стулом замок – что угодно, лишь бы выбраться.

Схватив Джерихо за руку, она потащила его за собой. Он глупо хихикал, и от этого звука ей становилось жутко – хотелось бросить все, в том числе и его, и сбежать. Она подошла к парадному входу и услышала какие-то звуки на улице. Неужели кто-то шел мимо? Может быть, если она закричит, ее услышат? Она бросилась к окнам, готовая голыми руками отрывать загораживавшие их доски.

Свист. Тот, кто поднимался к дому, насвистывал очень знакомую мелодию. Кожа Эви покрылась мурашками.

– Он идет сюда. Нужно прятаться.

Озираясь по сторонам, Эви вертелась на месте, как волчок. Куда? Куда им лучше спрятаться? Что, если Страшный Джон шел домой, неся с собой последнюю жертву? Сможет ли Эви выжидать в укрытии, чтобы нанести удар до того, как он завершит свою страшную жертву? Нужно было только дождаться удобного момента и сделать все до того, как придет комета. Тогда для Гоббса все будет кончено. Она сможет. У нее нет другого выбора. Где же спрятаться? Эви водила фонариком по блестящим от сырости стенам, покрытым слоем слизи.

Свист раздавался все ближе.

– Ты их слышишь? – пробормотал Джерихо. – Они уже здесь. Ждут нас.

Джерихо. Нужно заставить его замолчать. Слева была небольшая комнатка, и Эви подтолкнула его внутрь.

– Иди туда, – сказала она. Он прошел дальше и взялся за ручку противоположной двери. И в этот момент пол под ним разверзся. Джерихо провалился в темноту.

– Джерихо! Джерихо! – завопила Эви, заглядывая в люк. Ей никто не отвечал. Неужели западня вела в подвал, как и тот прачечный желоб, в который попала она? Неужели Джерихо лежит там, внизу, со сломанной ногой или пробитым черепом? Где же спуск туда? Она вбежала в коридор при входе и замерла, прислушиваясь. Свист прекратился. Сердце так сильно билось у нее в груди, что, казалось, вот-вот сломает ребра, а из-за того, что горло пересохло, больно было глотать. Давай же, Эви, – сказала она себе, но ее будто парализовало страхом. Отчаяние пригвоздило ее к месту. Как она могла победить такое всепоглощающее зло? Ведь если она сдастся прямо сейчас, все быстро будет кончено, и ей не придется смотреть, как мир сгорает в адском огне. Дом вдохнул и промурлыкал, будто бормоча что-то в унисон ее мыслям.

И вдруг она все увидела: под лестницей скрывалась дверь, которую она раньше не заметила. Она была совсем мокрой и поблескивала в темноте, как фосфоресцирующие грибы.

– Джерихо! – закричала она. – Я иду за тобой. Не двигайся.

Дом будто сделал вдох и замер. За окнами парадного входа мелькнула тень, стремительная, как крыло хищной птицы. Он вернулся домой. И шел сюда, к ней. Задохнувшись от ужаса, Эви бросилась к двери, ведущей в подпол. Ручка с легкостью поддалась, и дверь раскрылась. Идти больше было некуда: только в темные глубины логова Страшного Джона.